Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки

Дом крестьянина (здесь можно использовать слова «индеец» и «крестьянин» попеременно) был по-деревенски прост, и тем не менее архитектура инков, которая привлекает к себе такое внимание, выросла из дома такого типа. Постройка из саманного кирпича, если она в плохой сохранности, не имеет ни достоинства, ни величия, но, когда она покрашена и покрыта кровлей, что, без сомнения, и делалось в те времена, она очень привлекательна. Все архитектурные стили уходят своими корнями в дом крестьянина. Дом древнего греческого или римского крестьянина был ничуть не лучше, чем дом инкского крестьянина; те, что были построены в железном веке в Британии, были даже грубее. Все они стали основой для великой архитектуры.

Количество домов могло произвольно увеличиваться, пока община айлью не превращалась в марка. Тогда разрабатывался прямоугольный план, и по нему строилась деревня, что делалось, очевидно, не без участия профессиональных архитекторов, присланных государством. Три– четыре стены образовывали канча,нечто вроде общего заднего двора; из него вырастала выстроенная по плану деревня. Такой тип архитектуры до сих пор можно увидеть в развалинах деревни Ольянтайтамбо, расположенной ниже крепости, носящей такое же название, которая находится в верховьях реки Урубамба почти в 40 км от Куско.

Повседневная жизнь: с утра до вечера

День начинался с зарей. Индеец пурик утолял жажду и голод перебродившим напитком ака(в настоящее время его называют чича);он был слегка пьянящий, густой и пахнул солодом. В семье не было завтрака как такового; помимо ака индеец съедал то, что оставалось от вчерашнего ужина. После этого он шел на поле.

Люди были главным образом крестьянами. За небольшим исключением, все древние люди в обеих Америках были привязаны к земле; все в культуре инков следует понимать исходя из этого. Все они были членами земельной ячейки, и каждый поэтому был неотъемлемой частью земельной общины. Выпив чичи, человек шел в поле, возвращался в девять часов, чтобы поесть, затем снова возвращался к работе на земле. Там к нему присоединялась жена и вся семья; он трудился весь день на своем поле.

Индейца, как и крестьян во всем мире, не возмущал этот тяжелый непрерывный труд. Его работа, равно как и отдых, носила ритуальный характер, и он никогда не понял бы наше разделение труда и культа. Для него, по словам Гарольда Осборна, «работа, не носящая ритуальный характер, не имела смысла». «В отличие от современного общества, – писал Осборн, – в котором работа считается необходимым злом для обеспечения досуга, который общество не умеет использовать, в обществе инков работа считалась целью сама по себе».

Уже за полдень семья собиралась, чтобы поесть второй раз. Пищу, как правило, варили; жира и жареной пищи здесь не знали. Кукурузные зерна варили с перцем чили и травами до тех пор, пока зерна не разваривались; это был моте.Из высушенного на солнце мяса ламы (чарки)готовили суп, в который клали чунью(картофель в виде густого беловатого порошка); получалось рагу локро.Индейцам была знакома воздушная кукуруза, которая считалась деликатесом. Из перемолотой кукурузы делали тесто и пекли его в золе, как хлеб. Морских свинок (куи)с блестящими глазами, которые бегали по темным углам дома, выращивали, чтобы есть. Такая еда, безусловно, не вдохновила бы гурмана, но в том или ином виде это была пища простого индейца.

Вечерний и последний прием пищи происходил между четырьмя и пятью часами вечера. Мужчины садились на корточки вокруг горшков, поставленных на ткань, расстеленную на земле, брали пищу из горшка пальцами или хлебали суп из глиняных мисок. Женщины сидели вне этого кружка, повернувшись спинами к мужчинам. Когда их общину посещал правитель, ее члены собирались вместе, усаживались в длинные ряды лицом друг к другу (при этом каждый приносил с собой свою собственную еду), а куракаво главе «стола» сидел на своей золотой скамеечке.

В тропических широтах ночь наступает быстро. Ткань на дверном проеме опускали, и все члены семьи садились на звериные шкуры или подстилки из ткани либо вокруг слабо тлеющих углей (на такой высоте огонь горит с трудом), либо вокруг открытой глиняной жаровни, которая давала очень мало тепла. Количество топлива как в те, так и в нынешние времена было ограничено скудостью почвы на высоте 3000 м над уровнем моря. Здесь мало деревьев, только кривоватые, низко стелющиеся кустарники, которые можно использовать на дрова. В основном индейцы использовали на топливо высушенный помет лам (такиа). В жилищах не было никакого искусственного света, кроме этого. Вечер проводили, слушая неоднократно уже рассказанные истории о сражениях, смерти, богах, а отец в такие моменты передавал сыну хранившиеся в его памяти события. Мужчины чинили свои инструменты, точили костяные ножи, занимались ткачеством или другими вещами. Женщины бесшумно готовили ака, напиток, который пили все. Сначала женщина варила зерно, затем она брала его в рот, жевала его, и в процессе жевания ее слюна под действием ферментов превращала крахмал в сахар. Эту пережеванную массу клали в большой горшок, и ферменты превращали далее солодовый сахар в глюкозу, а затем в алкоголь. Далее пережеванную зерновую массу смешивали с водой, варили, чтобы усилить ферментацию, и оставляли на день. Вкус к этому (с нашей точки зрения, отвратительному) напитку еще надо приобрести; конечно, его серый цвет и тяжелый солодовый запах несвежего пива – это не «искрящаяся чича», как ее описал Уильям Прескотт, но это была их жизнь. Когда женщины не делали какую-то другую работу, они постоянно были заняты этим делом.

Приготовление пищи, как почти во всех обществах, было сугубо женской работой. Женщина, помимо приготовления чичи, занималась готовкой на всю семью. Это ее ноги выдавливали сок из картофеля, который затем попеременно то вымораживали по ночам, то высушивали на солнце, чтобы получился чунью. Это ее руки растирали зерно в каменных ступках, которые представляли собой нечто вроде жернова с ручками, в котором пестиком растирали зерно, специи и приправы. Когда женщина не готовила пищу, она пряла; и тогда, и теперь это самая обычная картина в Андах: индианка с прялкой под мышкой, двигающаяся особым полусеменящим шагом и прядущая шерсть на прямое веретено с керамическим блоком на конце.

Когда женщина не работала в поле, не готовила и не пряла, она рожала; бесплодие порицалось, и мужчина мог из-за этого бросить женщину. Инки знали, что основным богатством империи являются люди, и в племени существовали предписания относительно рождения детей.

Нет никакой точной информации относительно детей и родов, но так ли уж она нужна? Удовольствия и боль универсальны; в вечной иллюзии, окружающей нас, одна вещь бесспорна – страдание. Это краеугольный камень бытия. Перед рождением ребенка индианка шла к местной святыне уанкаи там молилась за его благополучное рождение. И мужчины и женщины соблюдали пост.

Родившегося младенца обмывали в ближайшей реке и на четвертый день клали в колыбель, которая называлась кирау.Мать носила ее на своей спине и ставила всегда поблизости от себя. Детей кормили грудью до двух– или трехлетнего возраста, а потом он уже начинал жить так, как его родители. В первые два года ребенку не давали имени и звали его просто уауа(младенец); затем устраивали семейный праздник, и проходила сложная церемония руту-чикой(обрезания волос). Ребенку давали временное имя, а постоянное – только тогда, когда он достигал половой зрелости.

Рис. 128.Мужчины и женщины работают вместе бригадами на уборке картофеля. Перерисовано с рисунка Фелипе Гуамана Пома де Айялы

Воспитание у индейцев представляло собой подражание родителям во всех житейских действиях. У родителей не было жизни, отдельной от их детей; дети принимали участие во всех их повседневных действиях, будь то прием пищи, сон или работа. Дети также видели половые акты, так что когда мальчик достигал половой зрелости, он в действительности уже был маленьким мужчиной.