Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье

Что же делать? Ведь поведение гневоголика вызывает у его жены стойкую депрессию. Она живет в ожидании очередной безобразной сцены. Супружеский секс превращается в неприятную обязанность, а то и в тяжкое испытание. Женщина сомневается в собственной полноценности, ей кажется, что семейные проблемы — следствие ее некондиционности. В качестве доказательства служат взаимоотношения мужа с друзьями, коллегами, родственниками: с посторонними людьми он совершенно другой человек. Он добр с детьми, внимателен с тещей, обаятелен с гостями… А немыслимым грубияном бывает только с ней! Видимо, она действительно неудачница, дура, бревно, растяпа, транжира и уродина. И неудивительно, что муж периодически взрывается, словно шахид-самоубийца. Несколько лет подобных угрызений — и жертва становится моральным и физическим инвалидом.

Жены гневоголиков нередко пытаются уйти. Попытки могут следовать одна за другой и кончаться ничем. Уйти с первой попытки не удается никому. Гневоголик немедленно развивает бурную деятельность по возвращению супруги в лоно семьи: клянется и божится, что скандалов больше не будет, не будет и принуждения к сексу, что впереди у них — счастливейший из браков, долгий и упоительный! Заниженная самооценка, подавленное состояние и продолжительная депрессия делают из жены гневоголика идеальный объект для манипуляции. Начинается долгая эпопея уходов и возвращений, еще больше изматывающая жертву. Разумеется, если супруги останутся вместе, все останется как было. Притом, что оптимальный выход из положения заключается, конечно же, не в сохранении брака.

Решение проблемы, как всегда, связано с самопознанием. Гневоголик, признавший проблему, вряд ли сможет избавиться от гипосексуальности и от своих пристрастий в сексе. Но он, по крайней мере, перестанет играть чувствами ни в чем не повинной жертвы. И не будет больше совершать преступлений. Потому что принуждение к сексу, как ни объясняй его физиологическими или глубинными психологическими особенностями, неподвластными коррекции, — это было, есть и будет насилие. Следовательно, гневоголик ничем не лучше сексуального маньяка, который не в силах противостоять навязчивому желанию совершить насильственный половой акт и потому регулярно выходит на охоту, рискуя своей свободой.

Но гневоголик может попытаться избавиться хотя бы от мизогинизма. Если его женоненавистническая позиция сменится более адекватным восприятием противоположного пола, есть вероятность решить и проблемы, связанные с гипосексуальностью. И эта вероятность уже упоминалась нами. Это театр. Плюс дополняющие друг друга пристрастия партнеров. Если «тяжелому» гневоголику необходимо реальное унижение женщины, то после коррекции он вполне способен возбудиться в ходе постановочной любовной игры. Его желания сможет воплотить «игровая» жертва: женщина, чьим пристрастием является сексуальный мазохизм — но не какой попало мазохизм, а лишь определенная форма, при которой личность испытывает возбуждение именно в момент скандала, слушая обвинения и оскорбления в свой адрес. Тогда любая ссора превращается в любовную прелюдию.

Впрочем, психологи утверждают, что «мазохисты обычно не объединяются с сексуальными садистами; для них предпочтительнее индивиды, готовые бить и унижать их в пределах, которые они сами устанавливают» [88]. А чтобы согласовать эти пределы, в наше время можно использовать службу знакомств или интернет. Да, узкоспециальные пристрастия в сексе согласовать гораздо труднее, нежели практически не ограниченные сексуальные допущения двух нормальных партнеров. Но даже у тех, чьи взгляды и желания отличаются широтой, могут возникать проблемы. А проблемы, связанные с сексом, необходимо решать при участии обоих партнеров. Хотя многие стараются пойти другим путем — то есть путем использования своего партнера в качестве реквизита в задуманной ими постановке. Плохой выбор. Недостойный. И глупый. Режиссеру постоянно светит схлопотать по… по первое число. От оскорбленного реквизита.

Зато при умело подобранной паре взаимоотношения могут стать гармоничными и комфортными, несмотря на их нестандартность. Этот совет действенен для всех, чьи пристрастия в сексе жестко ограничены. У такого ограничения — оно называется парафилией — несколько форм:

1) вуайеризм — любовь к подглядыванию;

2) эксгибиционизм — желание демонстрировать собственное обнаженное тело или гениталии;

3) сексуальный садизм — желание причинять боль и страдания;

4) сексуальный мазохизм — желание испытать боль и страдания;

5) педофилия — любовь к детям, не достигшим полового созревания;

6) фетишизм — любовь к неодушевленным объектам, чаще всего к предметам одежды, или к частям тела других людей;

7) трансвестический фетишизм — любовь к ношению предметов одежды лиц противоположного пола;

8) фроттеризм — желание прижиматься или тереться о посторонних людей, преимущественно в людных местах;

9) донжуанизм — стремление к сексуальным связям с как можно большим количеством женщин;

10) порнофилия — привязанность к порнопродукции во всем ее многообразии;

11) пигмалионизм — фиксация на фотографиях, картинах, скульптурах не порнографического содержания;

12) телефонная скатология — телефонные звонки с непристойными высказываниями;

13) некрофилия — сексуальное влечение к трупам;

14) копрофилия — сексуальное влечение к экскрементам;

15) зоофилия — сексуальное влечение к животным.

Последние пять категорий встречаются реже, чем первые девять, и сравнительно мало изучены.

Но все эти категории объединяет стойкость сексуальных паттернов и… нежелание исправлять ошибки, возникшие при выборе эротической мишени много лет назад, в далеком детстве. Те парафилики, которых привело на скамью подсудимых неукротимое желание достичь удовлетворения, немногим отличаются от наркоманов. Они неоткровенны с врачами, они саботируют лечение, они не собираются прекращать свои опасные выходки, наносящие моральный, физический, а нередко и материальный ущерб другим людям. Можно сказать, что поведение парафиликов во многом совпадает с симптомами психологической зависимости. Но в то же время парафилии относятся к другой разновидности расстройства — к сексуальным злоупотреблениям и дисфункциям.

Аналогия усугубляется тем, что искаженные модели удовлетворения потребности приносят чрезвычайно мощные ощущения, не сравнимые с «нормальным» сексом или с нормальными взаимоотношениями. Удовольствие, испытанное парафиликом в процессе следования «дурным привычкам», существенно превышает удовольствие от половой связи в ее общепринятой форме. И ради возобновления этих переживаний парафилик готов даже на преступление. Что еще больше роднит его с другими аддиктами — наркоманами, алкоголиками, патологическими игроками.

Но сходство между «классической» аддикцией и сексуальным расстройством позволяет соотносить эти состояния и успешно применять сходные методы лечения — в частности, когнитивную терапию. Причина такого сходства кроется в том, что парафилия — аналогичная ошибка научения в ходе формирования схем поведения и восприятия. Человек не рождается гетеросексуальным и, если так выразиться, нормальным партнером — эмоциональным, сексуальным, социальным — для своего окружения. Всем этим навыкам он обучается в процессе приспособления к действительности. И так же, как усваивается неверный навык получения удовольствия в несексуальной сфере, формируется и закрепляется ошибочный сексуальный стимул: в этом качестве выступает не другой человеческий индивид во всей полноте его личности, а только некоторые его признаки — одежда, облик, элементы поведения и проч.

При этом «большая часть» партнера оказывается за бортом сексуальных интересов парафилика и не получает должного внимания, уважения, любви. Как все аддикты, парафилик, не будучи уверен в своей способности наладить взаимоотношения с одушевленным объектом, переносит свои чувства на неодушевленный. В крайнем случае, обращается с человеком как с вещью: использует для достижения удовольствия, а после использования выбрасывает.