Консерватизм и развитие. Основы общественного согласия

В парламенте Итальянской Республики 17 созыва фракция «Вперед, Италия!» в Палате депутатов получила название «Народ свободы – Берлускони президент». Другие части бывшей партии «Народ свободы» имеют собственные фракции. Так, 18 ноября 2013 г. 30 депутатов во главе с А. Альфано образовали фракцию партии «Новый правый центр». В Сенате партия Берлускони имеет 60 мест. По итальянским масштабам это средняя партия, с которой, однако, ввиду сохраняющегося личного влияния на итальянскую политику ее лидера, призваны считаться ведущие партии страны.

27 ноября 2013 г. Сенат одобрил исключение Берлускони, а днем раньше «Вперед, Италия!» перешла в оппозицию к тогдашнему правительству Энрико Летты, в то время как лидер «Нового правого центра» А. Альфано согласился занять пост министра в правительстве. По завершении консультаций с Маттео Ренци 20 февраля 2014 г. об участии в формируемом им правительстве Берлускони вновь подтвердил, что «Вперед, Италия!» остается в оппозиции.

Партия «Вперед, Италия!» имеет разветвленную организационную структуру на всех уровнях. Кроме того, Имеется молодежная организация «Молодежь ”Вперед, Италия!“» также с широкой сетью провинциальных союзов.

Если характеризовать в целом нынешний состав итальянских политических сил, разделяющих консервативные (а также и либеральные) идеи, то к правоцентристским силам относят центристов либерального направления: «Гражданский выбор» и «С Монти за Италию», с последним объединились либерал-центристы, христианские демократы и консерваторы; правоцентристов: «Народ свободы» (партия распущена в 2013 г.); «Новый правый центр» с лидером А. Альфано, когда-то он был ближайшим сподвижником и считался «наследником» Берлускони, но затем Альфано создал собственную партию; «Союз центра». Что касается правых, то к ним причисляют обновленную партию С. Берлускони «Вперед, Италия!» и Лигу Севера, возглавляемую Маттео Салвини.

В основе идеологии партии «Вперед, Италия!» (ВИ), воссозданной в 2013 г. после раскола в коалиционной партии «Народ свободы» и выхода из нее «Нового правого центра» во главе с Альфано, по-прежнему лежат консерватизм, консервативный либерализм, идеи христианской демократии. Партия Берлускони считается главной правоцентристской партией Италии. В Европейском парламенте она входит в объединение консервативных сил Европейская народная партия и имеет 13 депутатов, избранных на выборах 2014 г. Сейчас в итальянском парламенте у партии Берлускони 67 мест в Палате депутатов и 60 мест в Сенате, и она не имеет большинства ни на одном из этих уровней законодательной власти.

Партия остается в оппозиции, несмотря на неоднократные предложения Ренци, не сумевшего найти подходы к Берлускони. Со своей стороны, критикуя нынешнее левоцентристское правительство и линию Ренци, пришедшего к власти в феврале 2014 г., лидер «Вперед, Италия!» недавно заявил, что «Ренци сделал очень мало, вернее, вообще ничего не сделал».

Глава 3

Российский консерватизм глазами экспертов

Российский консерватизм на современном этапе

Предыстория: прерванная традиция политического консерватизма

Историческая судьба консерватизма в России уникальна и трагична. Разрыв исторической традиции – сильнейшее потрясение для любого течения общественной мысли, для консерватизма же, опирающегося на сохранение прошлого, это подлинная трагедия. Российский консерватизм сегодня возрождается и сталкивается со многими политическими и интеллектуальными вызовами.

Отечественный консерватизм XIX – начала XX в. оставил богатое интеллектуальное и духовное наследие, составляющее неотъемлемую часть европейской культурной традиции. Как и во всем западном мире, в России консерваторы осмысляли власть и личность, государственное устройство и нравственные ценности, религиозное и светское начала в жизни человека, искали баланс между сохранением традиции и ответом на вызовы времени. Как и везде, мыслители и общественные деятели консервативного и либерального толка являлись оппонентами, но не непримиримыми антагонистами: в творчестве многих из них можно найти элементы обеих идеологий. Не уникально и то, что вплоть до последних лет империи политическая борьба и конкуренция идей в России разворачивались в придворных кругах, консерваторы конкурировали за влияние на монарха. Однако следствием такой неконкурентности была ригидность власти. Как справедливо отмечает Л. Поляков (Поляков Л., 2004), одним из парадоксов отечественного консерватизма была его «властецентричность»: государство выстраивалось… как некий универсальный институт», выполняющий «в разные времена по-разному – и функцию охранения, и реформирования… [при Николае Первом] каралось не инакомыслие, каралось само помышление о действии, независимом от государя».

При переходе к индустриальной эпохе такая ригидность не позволила правящему классу найти способ сосуществования «старой» (помещичьей) и поднимавшейся (буржуазной) элиты, что, в свою очередь, не дало возможности им вместе справиться с острейшими социальными конфликтами; в итоге старый строй был сокрушен революцией и заменен тоталитарным режимом. Схожие сценарии ожидали и другие страны с развитой консервативной «властецентричной» традицией: Германию, Италию, Испанию (Moore, 1966, p. 430), разница состояла лишь в том, что там тоталитарные режимы получились «правыми», заимствовавшими элементы прежнего консерватизма, а в России к власти пришли коммунисты, отвергавшие многие ключевые консервативные ценности. Как отмечает независимый эксперт, у нас наследие русских – что либералов, что консерваторов – оказалось перерубленным. 70 лет мы существовали в вакууме, читали Маркса и Ленина. Сейчас пытаемся найти консервативные и либеральные корни для сегодняшней России.

Философы и мыслители консервативного (равно как и любого другого, кроме коммунистического) толка оказались в эмиграции. Их творческое наследие богато и многообразно; главное в нем – попытка осмыслить революцию и ее последствия, предугадать траекторию дальнейшего развития. Однако, как и наследие дореволюционных философов, оно может служить сегодняшним консерваторам пищей для размышления и источником творческого вдохновения, но не дает прямых ответов на злободневные вопросы: эти философы творили в отрыве от Родины и не могли знать сегодняшней России. Нарушенную преемственность консервативной традиции еще только предстоит восстановить.

Советский строй во многих отношениях был антагонистичен консерватизму; в первую очередь, речь идет об отсутствии в нем таких понятий, как частная собственность (и рыночная экономика), верховенство права, религиозные основы государственности и общественной жизни. Однако в нем были существенные элементы, роднившие его с консерватизмом, что обусловило феномен «левого», или «красного» консерватизма в современной России.

В советской идеологии сохранилась та же «властецентричность», стремление к монополии на власть, которая была присуща России имперской. «Антизападничество» не являлось непременной чертой традиционного российского консерватизма, однако поскольку перемены, происходившие в России в последние десятилетия, воспринимались как «западнические», а то и навязанные стране Западом, эта черта коммунистической идеологии оказалась востребованной современным консервативным дискурсом.

При том что советский режим был атеистическим, его телеологичность исполняла некоторые функции, сопоставимые с ролью христианской религии для консерватизма: она придавала «высший», выходящий за рамки рационального смысл и государственной власти, и отношениям в обществе (включая сферы морали, семьи, культуры).

Наконец, главная черта, роднящая советский строй с консерватизмом – это традиционализм, или «охранительство»: сопротивление переменам, диктуемое «эгоизмом элиты», желанием сохранить свое привилегированное положение (Капустин, 2000).

В результате 70-летнего коммунистического правления Россия и, в частности, российский консерватизм оказались в уникальной ситуации. Многие исторические этапы своего развития, в том числе модернизацию в классическом ее понимании – переходе от аграрного общества к индустриальному, – Россия проходила без участия консерваторов в выработке, принятии и исполнении решений. Страна вошла в XXI в. как индустриальная, высокообразованная и урбанизированная, но без опыта конкуренции как в экономике, так и в политике. Россия сохранила религиозные (или совместимые с религиозными) моральные ценности при атеистической власти, имперское сознание после империи, недоверие к рынку при индустриальной экономике.