Радость

Стремление быть свободным стало в этот момент центральной проблемой в терапии Филиппа. Он наконец понял, что не сможет сделаться свободным человеком — иными словами, человеком, который искренен перед самим собой, — пока он зависит от кого-то и подчиняется кому-то. Таким подначальным человеком он являлся и в своей юридической конторе, во многом слишком сильно полагаясь на своего делового партнера, в котором, по своему убеждению, он нуждался. Таким образом, невзирая на тот факт, что Филипп вплотную приближался к шестидесятилетнему возрасту, в эмоциональном плане он продолжал оставаться мальчиком, а не полноценным мужчиной, способным без чьей-либо помощи прочно стоять на собственных ногах. Эмоциональная зрелость являлась в жизни Филиппа отсутствующей координатой, и это было подлинной трагедией, по поводу которой он был вправе плакать и впадать в гнев, что он, собственно говоря, и делал. На протяжении следующего года терапии я мог наблюдать в личности Филиппа и в его жизни зримые перемены. Он и Рут стали жить врозь, хотя и продолжали оставаться друзьями. Расстался он и с Элизабет, невзирая на то что сексуальные чувства, которые они питали друг к другу, продолжали оставаться сильными. Да и в своей фирме он занял лидирующее положение. Но как же обстояли при этом дела с любовью?

Филипп говорил, что испытывает любовь к Рут, хотя и не ощущает к ней сексуального влечения. Выражаясь проще, его сердце было открыто перед Рут, равно как оно было открыто — но совершенно по-другому — и перед Элизабет, к которой у него все еще существовали сексуальные чувства. Но в обоих случаях это была любовь, которая брала свое начало исключительно из добрых чувств, которые он испытывал по отношению к обеим женщинам, а не из того, что он в них как-то нуждался. Сердце его распахнулась даже настолько, чтобы принять в свое лоно сестру, от которой он отдалился уже много лет назад. И в довершение всего он сделал еще один, сильно удививший меня ход, когда во время одного из терапевтических сеансов нежданно-негаданно произнес: «Доктор Лоуэн, мне хотелось бы вам сказать, как сильно я люблю вас». Как-то во сне он увидел себя вздымающимся в небеса на большом белом облаке. Его это невообразимо восхитило и обрадовало, поскольку он увидел в этом знамение своего духовного возрождения. В то же самое время он ощущал глубокую умиротворенность и примирение с самим собой, что было одновременно и радостным чувством. Невзирая на безмятежность и простоту всех этих чувств, в них присутствовал и элемент страстности. Филипп был теперь страстно влюблен в жизнь и в мироздание. Ему не надо было ничего больше искать. Он наконец нашел самого себя, он проник в самую сердцевину своего естества, своего сердца, и там открыл, что смысл жизни состоит в открытости человека восторгу бытия.

Филипп до этого уже познал любовь. Он был неподдельно влюблен в Рут, когда они впервые стали возлюбленными, точно так же как и в мать своих детей, когда они встретились в первый раз. В тех, прежних ситуациях его чувство любви было истинным и подлинным, но оно не проникало достаточно глубоко и не было длительным. Точно так же как человек быстро впадает в состояние любви, он может и «выпасть» из него, и такое слишком часто случается из-за нашего разочарования тем фактом, что другой человек не удовлетворяет нас в должной мере. Мы не понимаем того, что никто не может удовлетворить нас, кроме нас самих, и что мера нашей удовлетворенности напрямую зависит от того, насколько мы открыты самим себе и жизни. Когда пущенная Купидоном стрела любви пробивает нашу броню и наносит укол в сердце, мы становимся открытыми любви и радости, но не остаемся такими же открытыми навсегда. Наше эго начинает медленно отстаивать и восстанавливать свою власть, задавая трудные вопросы, ставя под сомнение, заставляя перестать доверять и захватывая контроль над ситуацией. Наша открытость начинает видеться нам самим как брешь в собственных защитных порядках, которую мы прямо-таки обязаны залечить или заделать. Внезапно и бурно влюбиться — это вовсе не ответ, а вот быть по-настоящему влюбленным — это ответ, означающий одновременно необходимость быть открытым. И первым делом нужно обязательно быть открытым перед собственным Я, перед своими глубочайшими чувствами, а для этого требуется быть свободным от страха, стыда или чувства вины.

Страх подрывает способность человека капитулировать перед лицом любви. Этот страх не носит рационального характера, а произрастает из детского опыта данного индивидуума и имеет смысл только в терминах такого опыта. Однако он по-прежнему сохраняет свою власть над нами, коль скоро мы продолжаем действовать так, словно по сей день находимся в той же самой ситуации из нашего давно минувшего детства. До тех пор пока Диана продолжает свои попытки доказать, какая она хорошая маленькая девочка, стараясь всем помочь и поступая во всем только правильно, она будет бояться стать самою собой, принять свою сексуальность как должное и капитулировать перед любовью. Пока Филипп продолжает бояться, что станет собственностью женщины, он будет сражаться против того, чтобы капитулировать перед любовью. Его обращенный к женщине призыв будет основываться на всяческих замечательных качествах, которыми он обладает, а не на том простом факте, что он — мужчина, которому нужна женщина, чтобы увенчать и ублаготворить его жизнь. На этом уровне Филипп все еще был молодым парнем, который играл в любовь и который по-старому нуждался в материнской заботе и уходе. Этот мужчина никогда не жил по-настоящему один. После того как он покинул родительский дом, чтобы жениться, он всегда был связан с какой-нибудь женщиной. Несмотря на всю любовь к Элизабет, Филипп понимал, что перебраться к ней сразу же после того, как он оставит Рут, будет означать попытку сбежать и спрятаться от дремавшего в нем страха остаться в одиночестве. До тех пор пока он ощущал себя зависимым от женщины, он не мог стать свободным; в нем всегда таился бы страх перед ее властными потугами завладеть им. В нем отсутствовала бы та зрелость, которая делает безоговорочную капитуляцию человека перед любовью выражением глубочайших, интимнейших сторон своего Я. Спустя пару недель после нашей беседы на эти темы Филипп рассказал, как в одно прекрасное утро он пробудился в самом радостном настроении, после того как видел сон, из которого ему стало ясно, что он больше не боится остаться в одиночестве и не ощущает зависимости от женщины. Всякий раз, когда мой пациент чувствует себя избавившимся от страха, мы оба испытываем радостные ощущения!

Зрелость представляет собой такую стадию жизни, когда человек постигает и принимает собственное Я. Он знает свои страхи, слабости и маневры и принимает их как данность. Я не верю, что нам когда-либо удастся дойти до такого состояния, в котором мы полностью освободимся от травматических последствий своего прошлого, но нужно сделать так, чтобы эти «дела давно минувших дней» не управляли нами сегодня и завтра. Приятие фактов вовсе не означает беспомощности перед ними. Поскольку проблемы прошлого структурно заложены в тело в форме всякого рода хронических напряжений, для высвобождения тела нужно работать с ним. Разнообразные биоэнергетические упражнения, используемые нами в процессе терапии, могут проделываться и дома, если человек знает, как применять их.

Приятие означает также, что человек избавляется от всякого стыда по поводу своих трудностей или проблем.

Стыд подобен чувству вины в том, что он ограничивает свободу человека быть самим собою и выражать себя. note 6 Мать Дианы довела ее до того, что та стала до чрезвычайности стыдиться своих сексуальных чувств; добилась мать этого тем, что на невинное сексуальное поведение ребенка навешивала ярлыки чего-то грязного и непотребного. Но поскольку разные околосексуальные чувства ассоциировались у малышки с самыми восхитительными и приятными ощущениями, бедное дитя попало в ужасающе конфликтную ситуацию, которая едва не довела ее до умопомрачения. Она пыталась подавить свои «нехорошие» чувства и, как мы видели, в значительной степени преуспела в том, чтобы отсечь их почти полностью. Однако это породило в ней огромное внутреннее напряжение, которое потом принудило ее действовать так, чтобы вообще исторгнуть из себя указанное «вредное» чувство. Все мы, жители цивилизованных стран, испытываем некоторую степень стыда по поводу своего тела и его «животных» функций, которые в значительной мере сфокусированы на сексуальности, однако лишь немногие пациенты вслух говорят об этом стыде. Они слишком стыдятся даже самих разговоров о своих стыдных чувствах и о связанном с этим стыде и, будучи людьми изощренными и умудренными, просто отрицают указанный стыд. Самовыражение не ограничивается чувствами печали и гнева. У большинства людей есть какие-то мрачные тайны, которые они стыдятся выявить, а в отдельных случаях даже скрывают от самих себя. Однако всевозможные страхи, зависть, отвращение, гадливость и влечения, если их скрывают из-за стыда, становятся важными барьерами, которые препятствуют капитуляции перед любовью.