Секс, любовь и сердце психотерапия инфаркта

Следующий отрывок терапевтической сессии иллюстрирует эту связь. Одной пациентке — женщине после 30 лет, которую я буду называть Барбарой — я предложил во время сессии лежа протянуть руки и сказать, чего она хочет. Она сказала: "Я хочу чувствовать любовь в сердце". Как она пояснила мне позже, она имела в виду своего мужа и сестру. Выраженное ею желание породило чувство печали, но она не могла плакать. Сжатые челюсти и напряженное тело не давали ей возможности расплакаться. Когда мы анализировали ее неспособность к плачу, она сказала: "У меня та же самая проблема, когда я нахожусь в постели с мужем и начинаю расслабляться под влиянием сексуального желания. Я становлюсь жесткой, отделяюсь от своих чувств и становлюсь враждебной. Если бы я проявила свои чувства, люди бы хорошо позабавились и получали бы какое-то извращенное удовольствие от моего бессилия". Затем она добавила: "Если я потеряю контроль, то окажусь в невыгодном положении". "И буду унижена", — дополнил я.

Барбара жаловалась ранее на недостаток самостоятельной личной жизни в детстве. У нее было сильное чувство, что мать постоянно за ней наблюдает, и что отец обращает слишком много внимания на ее сексуальность. Став взрослой, Барбара все еще вела себя так, как если бы какое-либо проявление чувств обрекало ее на унижение. Конечно она знала, что на самом деле это не так, но ее сознание не могло побороть чувство страха, закодированного в хронических напряжениях тела.

Чувства, как мы указали ранее, это проявление того, что происходит в теле. В случае Барбары подавление чувств было сигналом страха перед уличением и унижением. Если бы она плакала, она чувствовала бы себя униженной, а унижение было чувством, которое она старалась подавить. Но даже если бы она никогда не плакала, она всегда опасалась бы уличения и унижения. Была ли эта ситуация ловушкой? Не обязательно, при условии, что Барбара нашла бы в себе отвагу попробовать стать взрослой. Чувство унижения, которое она могла бы испытать, решаясь на плач, было бы только минутным. Оно быстро уступило бы чувству облегчения и радости, так что близкие отреагировали на ее плач симпатией и пониманием.

Барбара нуждалась в таком облегчении, поэтому её не трудно было к этому склонить. Я предложил ей снова вытянуть руки и на этот раз попросить меня о помощи. Несмотря на то, что она испытывала в этом отчаянную потребность, ей было трудно выполнить этот жест с чувством. Когда она произносила слова: "Помоги мне, прошу", я стал надавливать сбоку на её челюсти, благодаря чему они расслабились. Не прошло и минуты, как она начала плакать Когда Барбара выплакалась, она сказала, как прекрасно иметь возможность расслабиться. Она знала, что без моего вмешательства она была бы на это не способна.

И не она одна. Многих людей парализует конфликт между "хочу" и "не хочу, и они нуждаются во вмешательстве психотерапевта для того, чтобы перенести центр тяжести с подавления чувств на их проявление.

Исключение составляют маленькие дети. Когда младенец испуган, травмирован или фрустрирован, его челюсть начинает дрожать, что тут же приводит к глубокому рыданию. Этот плач выражает чувство несчастья, и одновременно конвульсивно разряжает напряжение.

Когда младенец подрастает, он учится другим методам разрядки напряжения. Например, он впадает в злость, когда кто-то травмирует или оскорбляет его. Ребёнок, испуганный неожиданным движением, может ударить человека, который его испугал. Выражение злости, проявляющееся в физической атаке, разряжает напряжение. Ребёнок также учится разряжаться, отдаляясь от стрессогенной ситуации. Когда он вырастает, он может также использовать смех.

Ни один из этих способов недоступен младенцу, для которого плач является единственным путём разрядки напряжения. И для взрослых плач является единственным способом разрядки напряжения, возникающего в результате потери любви. Траур не в состоянии уменьшить боль утраты, если он не сопровождается глубоким рыданием. Смерть любимого человека может также вызвать гнев, как эго бывает у примитивных народов, но их гневу всегда сопутствуют возбуждение, крик и плач. Один из пациентов сказал мне, что много лет назад, после смерти жены, он плакал каждую ночь в течение недели. Боль, связанная с утратой была, такой большой, что он думал, что не выдержит её. Но плач позволял ему уснуть, и эго давало ему энергию для жизни.

В то время как злость снижает напряжение задней поверхности тела, плач снижает напряжение передней поверхности. Каждое всхлипывание — это пульсация, которая зарождается в глубине живота (плач из живота) и движется выше, к грудной клетке п горлу, для того чтобы освободиться вместе со звуком. Для того чтобы издать звук, надо сделать выдох; плач невозможен, если мы сдерживаем дыхание. Блокирование звука посредством напряжения в горле и челюстях также подавляет плач. Но если эти трудности преодолеваются, и человек выплачется, в его грудной клетке возникает чувство лёгкости и облегчается дыхание.

Смех, так же как и плач, способен разрядить напряжение. Как мы убедились, Норман Казинз рекомендует смех в качестве антидота от паники и как лечебное средство. Его ценность очевидна. Смех поднимает дух. С психологической точки зрения смех и плач не сильно один от другого; это конвульсивные реакции, в которых используется голос, и мобилизуется дыхание. Освобождение напряжения — результат конвульсивных движений тела, но в то время, как смех вызывает движение мимических мышц вверх, плач вызывает их движение вниз. Но смех из живота и хороший плач из живота — не одно и то же. Смех в состоянии печали не разряжает печаль, хотя может привести к её частичному освобождению. Только глубокий плач разряжает печаль.

Многие пациенты смеются, блокируя или отрицая собственную печаль. Иногда пациент, лёжа на биоэнергетическом столике и глубоко дыша, начинает спонтанно смеяться, но этот смех неадекватен, так как ситуация не имеет в себе ничего смешного. Но если мотивировать этого человека смеяться дольше, временами смех превращается в плач. Может возникнуть также обратная ситуация. Я вспоминаю один такой инцидент. Я сидел на ковре, а жена занималась напряжением в моих руках. Она стояла за мной и разминала пальцами напряжённые мышцы между моей шеей и руками. Это было настолько болезненным, что я начал плакать. Неожиданно боль пропал, я начал смеяться. Когда мышцы расслабились, из них ушло напряжение, а вместе с ним и боль. Я смеялся с облегчением от хорошего самочувствия.

Некоторым людям очень трудно плакать, и они даже гордятся своей способностью переносить неприятные ситуации без видимых проявлений. Есть обстоятельства, в которых такая позиция является проявлением отваги. Умение не сломиться перед лицом опасности достойно похвалы, но перенесение этой позиции в повседневную жизнь опасно и его нельзя назвать мудрым решением. Можно спросить, старается ли такой человек показать, что он сделан из камня? Но в этих случаях, как и во многих других, очевидные причины скрыты под поверхностью, в бессознательном. Будучи детьми, эти люди выжили благодаря этой способности. Не плача, ребёнок может не дать наказывающему родителю удовлетворения от того, что он подчинил ребёнка себе. Каменея, можно вызвать у родителя чувство бессилия. Никто не имеет достаточно сил для того, чтобы подчинить себе камень. Кроме того, многие мужчины стыдятся плакать. Если они плачут, то заслоняют лицо руками. На уровне сознания они считают, что плач является чем-то не мужским. Но трудности, которые приносит им плач, имеют свой источник в бессознательной жёсткости, блокируя глубокое дыхание и являясь проявлением подавленных конфликтов.

Ранее я уже упоминал о собственных трудностях с плачем. В течение многих лет я осознавал, что моя грудная клетка напряжена, и в ней скрывается паника. Я знал, что страдаю от страха отвержения. Терапия, через которую я прошёл, и упражнения, которые я выполнял, заметно уменьшили панику и страх, но я знал, что всё ещё являюсь кандидатом на сердечный приступ. Мне снилось, что у меня будет сердечный приступ и что я умру. Хотя причин для сердечного приступа не было, сон сообщал, что он случится в скором будущем. Эта перспектива не наполняла меня страхом. Я просто сказал себе: "Всё в порядке, только бы умереть с достоинством". На следующую ночь мне приснилось, что я был доверенным управляющим короля-ребёнка. Я был убеждён, что предал его, и он приказал меня казнить. Меня привели на место казни, где должны были отрубить мне голову. Я видел палача, стоящего с топором около пня, но не испытывал страха, так как был убеждён, что король осознал свою ошибку и освободит меня в последнюю минуту. Проходили секунды, приближался момент казни, а помилования всё не было. В последний момент я увидел, что цепи у меня на ногах игрушечные и что я могу их попросту отбросить и уйти. В этот момент я проснулся. Пластичность этого сна указывала на его значение.