Эмиссары любви. Новые Дети говорят с миром

Я даже представить тогда не мог, что людей так заинтересует история, которую я собирался им рассказать. Есть в непосредственности этих детей нечто такое, отчего мы в них невольно узнаем себя. Когда же мало-помалу и другие заговорили о моем невероятном приключении с Марко и остальными детьми, мне стало ясно: за дело лучше браться всерьез.

В небольшой статье я вкратце изложил, где мне случилось побывать и что испытать, а затем разослал ее на электронные адреса нескольким сотням своих друзей. Представьте себе мое удивление, когда весть об этом действительно стала шириться по свету. Вскоре на мой мейл пошли от совершенно незнакомых людей сотни писем с просьбой подробнее рассказать о Марко, о монастыре и детях, с которыми я общался там. Похоже, моя история оказалась востребованной, и теперь я, даже если бы и захотел, не смог бы хранить молчание.

Не могу с уверенностью утверждать, что все, случившееся следом, как-то связано с этой историей, уже вовсю циркулировавшей во «всемирной Паутине». Возможно, это было просто совпадение. Мне казалось, что я подвел черту непосредственно под самим приключением и уже готов сесть за работу над той самой книгой, которую вы и читаете сейчас. Ее окончание, думалось мне тогда, получается просто безукоризненным, такого можно было только желать. Откуда мне было знать, что все снова стронется с места, да еще так, как я и представить себе не мог? Я в тот момент как раз отправился в шестинедельный концертный тур, причем первый месяц должен был провести в Британии. Телефонный звонок от Шерон настиг меня всего через два дня после того, как я покинул Джошуа-Три.

— Ты не поверишь, но тут такое началось после твоего отъезда, — даже в трубке было слышно, с каким возбуждением она говорила.

Мое сердце невольно забилось быстрее. Я уже был в Чикаго, заехал к своей дочери и собирался лететь в Лондон на следующий день. Но почему-то вдруг мне подумалось, что планы могут и измениться.

— Так вот, вчера к нам в дверь постучали. Я открываю. Оказывается, на пороге пятнадцатилетний мальчик, причем одетый как буддистский монах из Тибета. С ним еще были два человека, судя по виду, охрана… хотя утверждать не стану. Мальчика зовут лама Тенсин, и ты не поверишь, что он мне рассказал.

— Ты будешь разочарована, но я уже тебе верю, — ответил я.

Ну, еще бы ты не поверил! — Шерон рассмеялась, сообразив, что все-таки она разговаривает со мной. — Так вот, он родился в Греции, но, когда ему было всего год от роду, к ним домой пожаловал сам Далай-Лама и сообщил его матери, что ее сын — великий Тулку. Можешь представить, я тогда даже не знала, что это значит — Тулку, хотя теперь, конечно, знаю. По верованиям тибетцев, великие души время от времени возвращаются на землю после своей смерти, одну жизнь за другой, чтобы помочь другим существам достичь просветления. В данном случае, Его Святейшество убежден, что лама Тенсин — это реинкарнация его бывшего наставника. Ты слушаешь меня?

— Конечно, слушаю, — ответил я. — Ты давай рассказывай, что было дальше.

— Одним словом, мальчика отвезли в Индию, когда ему исполнилось три года, и там стали его обучать непосредственно под руководством Далай-Ламы, пока ему не исполнилось семь.

Потом его отправили в Нью-Йорк, где отдали учиться в университет. Можешь себе такое представить? Всего семь лет, а он уже в колледже. К настоящему времени у него уже два диплома, один по физике, другой по психологии.

— Даже не верится! — ответил я. Это и вправду выглядело невероятно.

— А еще он говорит на трех языках. Послушай меня, Джимми, этот мальчик — просто чудо! Но погоди, самое интересное еще впереди. Он говорит, что Далай-Лама лично попросил его прибыть сюда, в Калифорнийскую пустыню, и поработать с тобой. Он, судя по всему, уже давно наблю дает за твоей деятельностью, а теперь, когда стало известно все, связанное с одаренными детьми… Ты ведь сам знаешь, теперь весь мир только об этом и говорит. Так что можно сделать вывод, что лама Тенсин у нас для того, чтобы помочь тебе в этой работе.

Я невольно опустился на стул, чтобы переварить все только что услышанное.

— Так что, этот мальчик… то есть лама, он живет у нас дома? — только и смог спросить я.

— Ну да… спит, кстати, в твоей комнате, — немного неуверенно ответила Шерон. — Ведь ты, надеюсь, не станешь возражать, тем более, сам Тенсин сказал, что это важно…

— Важно? А почему? То есть, конечно, нет, мне даже приятно… но ведь я смогу вернуться только через шесть недель.

— Да, я ему тоже об этом сказала, но он ответил, что готов ждать. Насколько я могу судить, он особенно никуда не торопится и вполне может дождаться твоего возвращения. Все у нас в доме просто влюблены в него, так что у нас с ним никаких проблем нет. На самом деле, как он у нас появился, в доме просто витает какая-то потрясающая энергия! Мы все ее чувствуем. Я не знаю, что это означает, но мне кажется, что его появление как-то очень стыкуется со всем тем, что тебе недавно случилось пережить.

— Похоже на то, — сказал я, — хотя не помешает разузнать о нем побольше. Где он был до того, как прибыл к нам?

— Он был вместе с Далай-Ламой, когда тот выступал в Сан-Хосе, затем приехал сюда вместе с людьми, с которыми там познакомился. Должно быть, как раз тогда Его Святейшество и отправил его к нам.

— А до этого? Раньше, еще раньше? Хоть приблизительно известно, где он находился?

— Он говорит, что жил вместе с братом Далай-Ламы в Индиане. Как-то на первый взгляд даже смешно звучит, но почему бы ему и не жить там?

— А кто-то из вас уже связывался с этим братом?

— Нет, но мысль в общем-то неплохая.

— Значит, так и сделайте. Не то чтобы мне не нравилось все это, наоборот… это просто фантастика. Но если он собирается жить у нас в доме, мы несем ответственность за него. Вдобавок, он ведь еще несовершеннолетний.

По правде говоря, лама Тенсин сам немного путается в деталях, где он был, но я не почувствовала в нем ничего такого странного. Наоборот. Он такой лапочка, и такой мудрый. Знаешь, просто не верится, что ему всего пятнадцать лет.

— Знаю, почему же нет. У меня было точно такое же ощущение, когда я встречался со всеми теми детьми в Болгарии. Кажется, у них просто нет возраста, и это все выглядит очень естественно. А ты рассказывала ему о моих недавних приключениях?

— Нет, пока нет, — ответила Шерон. — Все произошло так быстро, что я даже не успела дыхание перевести.

— Теперь я уже начинаю жалеть, что согласился на этот тур. Но раз уж он готов подождать…

— Готов, он сам так сказал… погоди… вот он только что вошел в комнату. Хочешь с ним поздороваться?

Я почувствовал, как забилось мое сердце, словно на самом деле происходило нечто большее, чем я мог вместить своим сознанием.

— Да… конечно, передай ему трубку, — сказал я. Наступила пауза, и я мог слышать, как Шерон что-то говорит мальчику. Затем он сам взял трубку и сказал:

— Как дела, Джимми?

— Привет, лама Тенсин, рад с тобой познакомиться. Шерон мне в общем уже про тебя рассказала.

— Да, мне очень приятно здесь находиться, особенно после того, как у нас с Его Святейшеством был разговор о тебе и о работе, которую ты делаешь.

— Должен признаться, что просто потрясен, услышав такое, — ответил я. — Откуда Далай-Ламе известно о моих проектах?

О, еще бы! Он был под впечатлением от твоего проекта «Пестрое одеяло». Когда вы вместе с членами Конгресса обворачивали им подножье Капитолия, Его Святейшество как раз был в Вашингтоне. Он тоже хотел там присутствовать, но тогда не получилось. Вот почему он попросил меня, чтобы я сам приехал сюда. Крайне сложно бывает организовать его поездку туда, куда он хочет, из соображений безопасности, так что он иногда отправляет своих лам нанести визит вместо него. Его Святейшество может смотреть моими глазами и видеть то, что я вижу. Думаю, что в действительности это надо понимать так, что он тоже сейчас в твоем доме. Это такое невероятное чувство, когда он так делает.