Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Но это не пресекло традицию. Осенью 1993 г. полиция арестовала (потом пришлось выпустить) мексиканца Лючиано Чебаллоса Васкеза по прозвищу Бобби, 42 лет. Этот порнограф-любитель, который и раньше был не в ладах с законом, тоже снимал морских пехотинцев для видео и для фотоальбомов. За ничтожную плату у него снялись голыми по одиночке и группами в действии 800 маринов! 56 фильмов разошлось по Америке (Zeeland 1996: 101–109).

Подробно описывая и анализируя его фильмы, Зилэнд задается целью выяснить, «как он сумел побудить их делать всё это? Почему сотни молодых, мужественных «маринов» согласились, чтобы их снимали на видео за сексом — с ним или проделывающими «соло секс» для него, для эротического развлечения 42-летнего мексиканца, недавнего мошенника»? Зилэнд показывает, «как крючки и наживка Бобби распознавались и всё же проглатывались молодыми парнями, жаждавшими расслабляющей приостановки, которая бы позволила им задействовать запретные тайные желания, в то же время снимая с себя ответственность» (Zeeland 1996: 103).

Зилэнда не удивило наличие гомосексуалов в морской пехоте. Во-первых, подростки, озабоченные нехваткой мужественности и какими-то проявлениями гомосексуальности в себе, мечтают о морской пехоте, которая превратит их в настоящих мужчин, они тренируются, готовятся — и поступают в морскую пехоту. Но когда тщедушный становится богатырем, его гомосексуальность обычно не исчезает. Других гомосексуально ориентированных влечет в морскую пехоту просто возможность оказаться среди множества великолепных парней. Третьи, с неустоявшейся ориентацией, обретают гомосексуальные склонности под воздействием сексуальной напряженности в чисто мужской среде — подобно тому, как это происходит в других воинских частях.

Вот рассказ Марка М., приведенный в другой книге — «Анальное принуждение». Дело происходило в душевой бараков морской пехоты США.

«Их было двое. Оба были пьяны в дымину, да и я не был так уж трезв. Я только-только вернулся из отпускной на уикенд и хлопнул по одной прежде чем покинуть город и вернуться на базу.

Тут не было насилия или чего-то в этом роде. Просто все мы трое начали баловаться, ну знаете, хватать друг друга и всё такое прочее. Первое что я помню, мы швыряли друг в друга мыло. Я уронил свое и наклонился, чтобы его поднять, вот тогда это и произошло. Один из парней просто начал трахать меня. Я упал на пол, а мои приятели взгромоздились поверх меня, один на другом, как сэндвич. Мы катались и скользили друг по другу мокрыми телами и у всех отчаянно стояли. Мы смеялись и боролись, но никто из нас не казался слишком озабоченным покинуть эту гурьбу.

Парень сверху, Энди, был первый, кто воткнул свой член в задницу Джека, Джек закричал и начал ругаться, но не сталкивал Энди с себя. Через некоторое время он успокоился, и тогда я почувствовал, что его член врезался в мою задницу. Болело, как сволочь, и я был (не) настолько уж пьян и сказал ему, чтобы намазал чем-нибудь эту штуку, если уж хочет трахать меня ею. Он так и сделал — хорошо ее намылил, и ой, парень, как я пожалел! Это мыло жгло больше, чем сама штука, которую он совал в меня. Мне болело неделю.

Но, парень, это была ночь! Все трое оставались в этом чёртовом душе много часов. Нам очень повезло, что нас не застукали, потому что нам был бы конец. Мы сосали друг у друга, трахали друг друга и вели себя, как суки в течке. Потом мы никогда не говорили об этом, пока две или три недели спустя не встретили друг друга в Б….. В ту же минуту, как мы увидели друг друга, мы взорвались хохотом и бросились со всех ног в душевую. Но я задержался в своей комнате, чтобы захватить тюбик мази KY, который я завел себе как раз на такой случай.» (Samuels 1968: 138–139).

Что Зилэнда поразило, это широко распространенные слухи об одной странности морской пехоты: эти могучие парни в гомосексуальных приключениях предпочитают пассивную роль (Zeeland 1995: 13–14, 28–34, 36–37, 105–106,130-132,141–142,151,156–157,170-171, 258, 295–296; 1996: 3–7, 9-10, и др.). Матрос Энтони поведал, что имел секс со многими «маринами», и все они предпочитали быть под низом, все — без единого исключения! Однажды Энтони трахал четырех «маринов» сразу, все четверо выставили свои задницы, на которые он заранее положил презервативы (Zeeland 1995: 30–34). Всё это входило в противоречие со всеобщим и традиционным представлением — от античных греков и викингов до японских самураев и современных мексиканских «мачо» — о позорности именно пассивной роли в гомосексуальном сношении. Быть сверху не зазорно, а вот снизу, в роли женщины…

И вот эти ложатся под других.

Как же так?! Ведь морская пехота — живой образ американской маскулинности, мужественности! Между тем встречающиеся с ними гомосексуалы и солдаты других частей единодушно говорят, что «марины» отдаются, подставляются, подставляют свою задницу, хотят быть «под низом». Сначала Зилэнд подозревал, что это злопыхательство из зависти, желание просто дискредитировать этих суперменов. Но все его собеседники были далеки от этого — они желали видеть в морских пехотинцах именно образцовых мужчин. Моряк Трент сказал ему: «Большинство морских пехотинцев, которых я встречал, были пассив (bottoms — нижние)». И огорченно добавил: «Это было большим разочарованием для меня. Большей частью парни, которых я подцеплял, были здоровенными, и я как-то не мог вообразить себя накачивающим их киску» (Zee-land 1996:4).

Старший лейтенант Фрэнк подтвердил: Я думаю: здесь есть определенная правда: поскольку «марины»-геи хотят… аспекта подчиненности…» (Zeeland 1996: 96). Опять же это представление подтверждается другой книгой — об «анальном принуждении». Там приведен рассказ Кена М., 26 лет, темного красивого молодца, претендующего на карьеру актера.

«Когда я попадал в Сан Диего, я всегда останавливался в бараках морской пехоты. Трудно достать комнату, а я использовал старый документ моряка…» Когда Кен обосновался в комнате, туда «заявился этот рослый выродок, морской пехотинец. Он сказал мне, что будет делить комнату со мной». Они начали приятельски болтать, «марин» начал строить планы, как бы привести пару девок и иметь с ними секс на пару. Кен объяснил парню, что он гей и не хочет терять время с гетеро, даже если тот прекрасен. Вот такой уж он. Но неволить соседа не станет. Вот если тому поход за девкой не удастся, ну тогда поможет у Кена и появятся какие-то шансы. «Марин» рассмеялся и сказал, что у него были кое-какие зигзаги, но предпочитает он девчат.

«Он сказал, что единственное, когда общение с парнем доставило ему удовольствие, это однажды в Лос Анджелесе, когда небольшой гей лизал ему задницу, в то время как он отсасывал дружку этого гея. Я сказал ему, что это звучит дико и спросил, каковы ощущения. Тот сказал: «Рай, ад и чистилище, все соединилось!» Он спросил меня, лизал ли я кому-нибудь. Я понимал, что он имеет в виду, но признал, что никогда и не пытался. Он засмеялся и сказал мне, что если я в самом деле так уж хочу его, то он готов иметь дело со мной, но я должен лизать его ж…. Я сказал, что должен подумать, но заверил его, что очень заинтересован в нем.

Он вскочил с кровати и начал раздеваться. Он сказал, что пойдет в душ и спросил меня, буду ли я еще в комнате, когда он вернется. Я сказал ему, что не собираюсь куда-либо в ближайшее время. Он кивнул и сказал, что обратит особое внимание на мытье задницы. Ко времени, когда он вернулся из душа, я был распален до белого каления. Фактически я бросился на него, как только он вошел. Мое любопытство, вероятно, надоумило меня, потому что я раздвинул его ноги в стороны и вдавил свое лицо в расщелину его ж…. Он был на спине, и, схватив обе его ноги, я держал их, согнувшись на коленях на его груди. Это открыло мне его очко полностью, как только возможно, и я увидел, что он держит свое слово: очко было без единого пятнышка и пахло мылом. Я приставил свои губы к очку и вдавил язык внутрь. «Марин» начал корчиться, и я потянулся к его члену, но его рука уже накачивала его. Я убрал его руку в сторону и начал дрочить его в то время, как сосал и лизал его очко. Он стонал и визжал, как резанная свинья. Мой член был тверд, как скала, а его член выглядел как готовый взорваться. Я продвигал свой язык дальше и дальше в его ж… и большие клочья слюны текли из моего рта вниз в его задницу. Он вел себя, как сука в течке. Он бился и корчился и стонал, прямо съехал с кровати.