Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Берубе подытоживает: «В такой чуждой и повергающей в одиночество среде новобранцы тотчас начинали завязывать приятельские отношения друг с другом, сходились парами как неразлучные друзья (buddies) или создавали небольшие компашки в каждой роте». Термин buddy отличается от слова friend (друг). Это закадычный друг, друг-товарищ, друг-соратник. В русском ему больше соответствует тюремно-лагерное «кент». Сначала такое приятельство складывалось по внешним поводам — землячество, соседство в строю или в бараке и т. п. Потом появлялись общие интересы, дружба, взаимозащита, теплые чувства (Berube 1990: 36–39).

О тесной дружбе морских пехотинцев и их жажде дружеских объятий пишет Давид Вуд.

За трудности и неудобства жизни в бараках «есть компенсации, — пишет он. — Одною является физическая близость. Дома, на гражданке, в переполненном метро эти парни сожмутся, если до их колена дотронется бедро соседа. Но здесь эти тормоза отсутствуют. Исчерпанные, одинокие…, они жаждут прикосновения другого человеческого существа… Морские пехотинцы говорят, что это то, что мало кто из гражданских может понять» (Wood 1994:46).

«Уильям Менингер и другие психиатры распознают эротический подтекст в этих дружеских отношениях, называя их подменой женской компании и формой «замаскированной и очищенной гомосексуальности». Но сам факт того, что эти приятельские отношения были так обычны и столь публичны, облегчал тайную боязнь парня, что эта преданность своему закадычному другу может быть голубой» (Berube 1990: 39).

Грубые шутки часто приобретают сексуальный оттенок. Лейтенант Фрэнк, негр из морской пехоты, рассказывает:

«В бараке всегда есть гурьба парней: которые борются, просто хватают друг друга и катаются по полу, и это как ножом по…, когда ты в телевизионной комнате. Ты им говоришь, чтобы они заглохли, а они хватают тебя и стаскивают вниз на пол. И тебя хватают за промежность, или за ж…, или чья-то рука прет вниз по твоим штанам — всё как бы просто для забавы, в игре. В то время я не думал об этом ничего, но теперь, оглядываясь, это вроде так: тебе ведь надо очень сильно изловчиться, чтобы удержать свою руку на чьей-то промежности. Ну вот, это была единственная вещь, которая была всеобщей, когда я там был. И в зависимости от того, кто боролся, я не возражал» (Zeeland 1996:89).

Нередко возникают чисто сексуальные коллективные затеи, хотя и не прямо гомосексуальные (ибо без прямого телесного контакта), однако носящие оттенок гомосексуальности ввиду отсутствия женщин. Такую затею описывает Зилэнду морской пехотинец капрал Кит. Однажды в поле вечерком несколько парней затеяли «соревнование через линию». Наивный Кит спросил, в чем оно заключается. Его спросили, не хочет ли он поучаствовать. Он осторожно отказался. Тогда его попросили судить.

«К:… Что они сделали, это прочертили линию — один парень постарше снял свой ботинок и провел линию в грязи.

3: У самых палаток?

К: Нет, подальше, в стороне. Собственно в джунглях. Там много кустов было. Нас было пятеро — четверо их и я. Три младших капрала и капрал. Одному парню было восемнадцать, другим было по девятнадцать — двадцать… Они прочертили линию в грязи и отступили на два или три фута. Каждый из них делал это сам по себе.

3: Что делал?

К: Дрочил!

3: Один за другим?

К: Да. Было маленькое место, где они стояли. Они стояли перед линией. А цель игры была достичь места за линией. Кто выбросит дальше всех через линию, тот выиграл. А все остальные парни следили за этим.

3: Они ведь не очень приглядывались, правда?

К: Нет, приглядывались! Они определенно глазели! Один парень занял по меньшей мере пятнадцать минут. Он явно наслаждался этим. А они покрикивали: «Ну, ты даешь!» и всякое подобное дерьмо. «Давай, спускай!» Бог свидетель, я думал вся группа — голубые… «Давай же, действуй, жлоб! А-а-а!» И еще одно, как только они достигали точки и опустошали свои яйца, они издавали дьявольский вопль: «А-а-а!». Очевидно, это помогало увеличить траекторию.

Первые двое, они даже не достигли линии, так что их дисквалифицировали. В основном просто на руку, и они просто (делает вытирающее движение) отделались от своей малафьи и всё. Один парень дострелял полпути до линии…

3: Они не дотрагивались друг до друга, или дрочились сами, пока наблюдали?

К: Ага. Не трогали.

………………………………….

3: Ты думаешь, они это делают регулярно?

К: Честно говоря, я думаю, они это делают каждый раз, когда выход в поле. Потому как есть и другие парни, которые говорят о соревнованиях «через линию». Другие люди в этой части… Мы не напивались или что-либо вроде того, но у них всех такая б….. скука. Им просто нечего больше делать» (Zeeland 1996: 29–30).

Кит оценивает это так: «Я думаю там уйма «натуралов», имеющих голубой секс». (Zeeland 1996: 28).

Зилэнд выразил свое сомнение относительно рассказа Кита. Но другой морской пехотинец, капрал Скотт, подтвердил:

«Да, я думаю: что рассказ верен, потому что подобные штучки просто повсеместны. Однажды я видел двух парней в их бараке на Окинаве, дрочивших свои члены на спор, кто дальше выбросит свою порцию, и человек двадцать наблюдало. Оба парня были крупные и могучие бодибилдеры. <…>

3: А каковы были реакция и замечания наблюдавших со стороны?

С: Большей частью изумление: «Парень, я не могу поверить, что они это делают. <…> Но никто не ушел. (Смеется.) Все оставались на своих местах.

3: Они глазели?

С: Ну да. <…> И подходило всё больше и больше народу» (Zeeland 1996: 197).

Такие затеи, конечно, освобождали парней от стеснительности в отношении сексуальных контактов с другими парнями и открывали дорогу таким контактам, шаг за шагом. Капелан сообщил Зилэнду, что «морские пехотинцы всё время дрочатся друг перед другом. Они просто стоят там и делают это. И дрочат друг друга тоже. Это очень распространено, как я это видел» (Zee-land 1995: 251).

Напоминаю, что многие из них испытывали теплые чувства к своим «бадди», хотя и чуждые сексуальности. Теплые чувства и сексуальные игры поначалу развивались порознь.

Капрал Джек рассказывает Зилэнду о времени в учебном лагере:

«Мы не мастурбировали, пока не вышли в поле. На походе в поле, в половинке палатки, каждый сам по себе, а в учебном лагере всё делалось командой. <…> Везде система «бадди». Они это называют «полпалатки», потому что каждому отведено полпалатки: половина колышков для закрепления полотна, половина столбов. А в соединении с другим парнем они образуют целое. Это палатка на двоих. Я был в такой ночью и чувствовал ну такую похоть! Мне определенно приходилось следить за собой. В этом очень ограниченном пространстве для двух человек я — спокойненько — как бы перевернулся на свою сторону и… Так что это грязная почва» (Zeeland 1996: 173).

О дальнейшем развитии пишет Берубе:

«А потом возникали ситуации, которые невольно вели к прямой сексуализации чувств — ночевка в двухместных палатках и т. п. Это те ситуации, в которых Роберт Флайшер вспоминает: «очень часто боязливая рука оказывалась на моем колене или я чувствовал, что кто-то расстегивает мою ширинку» (Berube 1990: 39).

Гомосексуальности в таких условиях нетрудно проявиться, если склонность к ней в данном человеке заложена.

Один из немцев, которых интервьюировал Лемке, Иозеф, бывший солдат ГДР, замечает об армии:

«В мужских сообществах большая часть отношений телесно, в ощущениях, опосредована. Гомосексуалы, наблюдая мужские сообщества снаружи, предполагают за каждым нежным прикосновением секс».

Гетеросексуальные наблюдатели преуменьшают порочность. То, что эти видят, это чистая мужская дружба, простая симпатия, больше тут, де, ничего нет. И то, и другое — представления о желаемом. Мой опыт говорит, что климат в мужских сообществах несложным путем вплетает сексуальность в межмужские отношения. Кто обнимает приятеля рукой за плечи, долго еще вовсе не желает с ним спать, но он может вдруг очутиться в ситуации, в которой на него, как топор, обрушивается желание большей нежности к другому. Я это пережил.