Лики женщин (СИ)

А пока Хамида должна была выбрать для себя специальность. Сначала она хотела быть учительницей и преподавать в школе биологию, географию или историю. Но тут случилось страшное по своей бессмысленности происшествие.

Неподалеку от них, за три улицы, жила странная семья – женщина, которая была второй женой постоянно живущего в другом городе с первой женой человека и две их дочери. Брак был религиозный. Так называемый муж приезжал в эту семью несколько раз в год, привозил мешок муки, мешок риса, 10-литровый бидон хлопкового масла, лук, морковь. На время его кратковременных присутствий в семье – на 3-4 дня – покупалось мясо. На этом его заботы заканчивались. Ну, может быть, он оставлял немного денег. Детей, слава Богу, было только двое. Она могла бы, наверное, рожать каждый год, как многие женщины в этом регионе, или раз в три года, как обычно рожают женщины – пока идут процессы беременности и кормления ребёнка грудью, яйцеклетка обычно не созревает. Но у них было только двое детей: одной девочке было 12, другой – 9.

Чтобы прокормиться, мать подторговывала семечками; в базарный день она покупала мешок подсолнечных семян, завозимых из соседней республики, прокаливала их в казане и стаканами продавала на рынке. Дело это было достаточно прибыльное, её соседка, многодетная мать, на такой доход выучила всех своих детей. Это она в своё время подсказала бедствующей женщине такой выход из положения. Но, видно, такая она была то ли нерадивая, то ли невезучая, что жили они в крайней бедности. Жили они в глиняном доме из одной комнаты с глинобитным же полом, застеленным старым ковром; еду готовили на мангале в крошечном дворике на 12 квадратных метров, и там же пекли лепёшки в тандыре; спали на полу без всякого белья, ватные подушки и одеяла подкидывали жалостливые соседи.

В тот день мать купила старшей дочери маленькие серёжки – алюминиевые, с красными стекляшками, под рубин, наверное. Видимо, они приглянулись ей самой, но такую «роскошь» себе она не могла позволить, и поэтому отдала их старшей. Для младшей это была такая трагедия! Она расплакалась и стала просить, чтобы ей тоже подарили серьги, но ей быстро объяснили, что она ещё никто, чтобы носить украшения. В отчаянии девочка выскочила во дворик, облила себя керосином из банки, которая стояла около мангала, и подожгла подол платья. Это была традиционная для восточных женшин форма выражения протеста, когда только такая дикая физическая боль могла побороть невыносимую боль душевную, боль от горя, обид, безысходности, унижений и издевательств.

Никто ведь сначала не знал, почему произошла эта трагедия. Да и эти серёжки, конечно, - только внешняя причина, только спусковой крючок для выстрела. Будь эта девочка счастлива, она эту безделушку просто бы не заметила. Все женщины в городе, а, может и во всей республике, прочувствовали и вспомнили свои ситуации, когда они тоже были на грани этого, и только чудо удержало их от расправы над собой. Поэтому их плач и крики были не только по девочке, а больше по себе, по своей несчастливой жизни. Хамида тоже сразу ощутила себя той Рваной Галошей, которая до того была размазана, забита, уничтожена, что даже на такой протест не была способна. Эта девочка ещё х о т е л а чего-то, а Рваная Галоша не хотела ничего.

Девочка прожила ещё несколько дней. Она так не хотела умирать! Но в областной больнице не было ещё ни ожогового отделения, ни специалистов, ни оборудования и медикаментов, а у неё был слишком большой процент ожога.

Потрясённая Хамида стала неотступно думать только об одном: что можно сделать, чтобы не было условий для таких случаев? Что нужно делать, чтобы обеспечить защиту и безопасность детей и женщин? Рабыни рожают только рабов. Может быть, в этом корень проблем. Как же сделать, чтобы женщины были просвещёнными, самодостаточными, имели не только возможности, но и желание стать самим счастливыми и сделать счастливыми своих детей?

Когда она поделилась своими мыслями с мужем, он с уважением отнёсся к её желанию посвятить свою жизнь такой цели.

- Кызым, девочка моя, ты выбрала для себя благородную цель. Но как же это трудно! Это просвещение, это юридическая защита, это психологическая грамотность и поддержка, это новый уровень экономики. Над этими проблемами работают и социологи, и политики, и юристы, и экономисты. Пока эта проблема не решена ни в одном государстве. И как показатель этого – статистика. В развитых благополучных странах основная причина смерти людей от 25 до 45 лет – самоубийства. Не физические болезни, не несчастные случаи, а самоубийства.

- Что же тогда делать? – растерялась Хамида.

- Пока учиться. Потом работать и учиться. Потом работать, учиться и организовывать свою команду, потому что одна ты можешь организовать только индивидуальную помощь, а коренное решение проблемы может быть найдено только на государственном уровне. Это может быть какое-то объединение, часть программы партии, которая может победить на выборах, это может быть программа главы государства. Вот через 20-30 лет, когда ты будешь юристом, или педагогом, или психологом, когда у тебя будет опыт, когда будет команда, может, ты захочешь стать первой женщиной-президентом. Дети будут уже взрослые – ты ведь захочешь родить ещё сына. Мне будет уже 70-80 лет, но я буду крепкий, обеспечу тебе поддержку и материальное обеспечение. Я ведь состоятельный человек, и моё состояние – это не 50-тидесятирублёвые новенькие купюры, которые наводнили республику. В каждом доме стоит сундук, полный этих денег, на случай свадьбы или других национальных традиционных мероприятий. Моё состояние, как в древние времена – стада, шерсть, каракуль. Я был и останусь хозяином этого достояния.

Реакция Хамиды на такие перспективы была интересной. Она долго думала над словами мужа, потом спокойно ответила ему:

- Наверное, я не захочу быть президентом. Политика и экономика меня не интересует. А вот работать в правительстве я, наверное, буду. Я сделаю всё, чтобы записанные в законах права женщин и детей не остались на бумаге. Я хочу, чтобы во всех отраслях, на всех уровнях по-настоящему работали женщины, с мужчинами на-равных, а не так, как сейчас сидят местные красавицы в райкомах и исполкомах, - на третьестепенных должностях, когда они ничего не могут решить, потому что остаются безграмотными. Красивые куклы, как свидетельство того, что в республике женщины имеют равные права. И при этом нужно будет сохранить национальный менталитет, чтобы не получилась смешная карикатура на европейскую демократию.

Исмаил был доволен, он гладил её по голове, по плечам и шутил:

- Я надеюсь, что ты к тому времени передумаешь, и я буду мужем первой в истории республики женщины-президента.

Она стала юристом, родила ещё одного ребёнка за время учёбы – сына, конечно, и началась опять новая жизнь, счастливая и интересная. С прошлым её крепко связывало одно: она неотступно думала о своих трёх сыновьях, которых она потеряла до своих ещё 17 лет. Это было как сон, у неё не было каких-то страданий по этому поводу, как будто это происходило не с ней. Но она хотела знать, где они, как живут, не нужно ли её вмешательство, её помощь. Информация об усыновлении была секретной, она уже это знала, и пока доступа к этим документам она не имела.

Только тогда, когда она стала возглавлять республиканскую службу по социально-правовой охране несовершеннолетних, которую она реанимировала вместе с Ниной, её главным советником и консультантом, она попросила её узнать о судьбе детей. Сама она не могла это сделать, чтобы не вносить какие-то личные интересы в свою службу, и давать повод для пересудов.