Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Не столь уж исключительно нацеленной на выгоду оказывается и охота наших голубых за иностранными знакомствами. Да, конечно, и мотив выгоды присутствует: все иностранцы рассматриваются у нас как богатые, как сказочные принцы — полюбит и увезет в царство роскоши и комфорта. Но вот и богатый англичанин Ишервуд ищет иностранца, и американцев тянет к итальянским и латинским любовникам. К тем, у кого нет привычных для «нашего» народа предрассудков. Вообще к другим, новым.

В берлинском голубом баре английский аристократ и интеллектуал Ишервуд встретил поначалу немецкого парня по прозвищу Буби («Пацан», «Мальчик»), которого друзья так прозвали из-за его нежно-голубых глаз и безволосого тела. Для Кристофера в нем воплотилась немецкая нация.

«Обнимая его, Кристофер держал в объятиях всю таинственную магию иностранности, германства. Через Буби он любил всю нацию и обладал ею. Что Буби был блондином было тоже очень важно — и не только потому, что белокурость — характерная черта Немецкого Парня. Блондин, неважно, какой национальности, был с детства магической фигурой для Кристофера и продолжал оставаться такой много лет. <…> Первое объяснение, которое приходит мне в голову: Кристофер предпочитал идентифицировать себя с темноволосыми британскими предками и видеть в Блондине пришельца, вторгшегося из другой страны, чтобы завоевать его и подвергнуть насилию. Так что Блондин ассоциировался с мужественным иностранным янь, совокупившимся с женственным инь Кристофера…» (Isherwood 1993: 9-10).

Другой немец, Гейнц, появился потом. Его наняли для домашних работ. Он действительно охотно занялся хозяйственными делами, избавил Кристофера от домашних забот, высвободил ему время для творчества и создал дома атмосферу приязни и радости. Это был стройный 17-летний парень из деревни. Со своими большими карими глазами, толстогубый и со сломанным в детстве носом он смахивал немного на негра. Ишервуд влюбился без памяти.

«Ему казалось натуральным, что они двое просто созданы друг для друга. Гейнц нашел себе старшего брата;

Кристофер нашел кого-то эмоционально невинного, очень уязвимого и некритичного, которому он может покровительствовать и которого холить как свою собственность» (Isherwood 1993: 85–87).

Он не ожидал, что это окажется любовью на значительную часть жизни.

Любовь к иностранцу создавала для обоих массу неудобств. Ишервуду пришлось сматываться из фашизирующейся Германии. Гейнца не удавалось прописать надолго в Англии. Они жили в третьих странах — в Греции, Южной Америке, Люксембурге, Бельгии. Но и оттуда с обострением политической обстановки и приближением войны Гейнца стали всё быстрее изгонять как подозрительного иностранца. В конце концов ему пришлось возвращаться в Германию, где его немедленно арестовали, потому что об обоих уже были сведения в Гестапо. «Вали всё на меня», — передавал ему через верных людей Ишервуд. — Это я тебя соблазнил и развратил. Притворяйся дурачком». Ишервуд из своего далека нанял опытного и циничного адвоката, члена нацистской партии. Из проявлений гомосексуальности, которую отрицать не приходилось, выбрали для признания самое безобидное: взаимный онанизм. От лагеря удалось отвертеться, Гейнц получил небольшой срок штрафных работ и с началом войны отправился на фронт. Он воевал всю войну — как на Западном, так и на Восточном фронте. Уцелел. Женился. Они увиделись с Ишервудом только через 15 лет…

Но в этом противостоянии классов или статусов силы притягательности действуют и в противоположном направлении: нижестоящих тянет к вышестоящим. Капрал Алекс, морской пехотинец, в беседе с Зилэндом признавался:

«Я больше не люблю иметь секс с рядовыми морскими пехотинцами. Меня привлекают офицеры. Это скорее вопрос статуса, я думаю. Меня возбуждают люди, занимающие сильную позицию. К тому же офицеры, большинство из них, имеют этот типично мужественный облик.

3: Они отличаются сексуально от рядовых?

А: Они обычно лучше когда под низом. Они хорошо знают, что делать, и они больше входят в это — они поднимают задницу, если ты начинаешь немножко вытягивать. Они более активны, чем рядовые, которые под низом. Мне трудно рассуждать, почему; из-за опыта, наверное.

Был один офицер, не помню его имени. Кажется, это был майор. Очень клёвый. Мы пошли к нему домой. В постели он был — фантастика. А на следующее утро он начал играть религиозную музыку, гимны и всё такое» (Zeeland 1996: 78).

Так обстоит дело с различиями по классовой принадлежности, по национальности, по бросающимся в глаза физическим особенностям. Но и те, которые не сразу заметны, приобретают значение.

Некоторых притягивает татуировка. В интервью с Зилэндом татуированный моряк Энтони говорит:

«Я думаю, татуировки здорово сексуальны. Мне нравится, когда у парня татуировка. Это заводит меня, видеть ее, и мне нравится… лизать ее. (Смеется.)

3.: А как твои сексуальные партнеры реагировали на твою татуировку? Э.: Им это нравилось. И они тоже думали, что это сексуально или мужественно» (Zee-land 1995:20).

Люди, сексуально напряженные, любят татуировки и нередко наносят их на половые органы. Это индивидуальное отличие должно привлекать партнеров. Зилэнд, интервьюируя морских пехотинцев США, спросил одного из них, татуированного капрала Кита:

«З: Привлекают ли тебя татуировки других людей?

К: Да. Ну, это зависит от многого. Если они военные и имеют татуировки на руках — когда они в униформе это выглядит дерьмово» (Zeeland 1996: 32).

Поскольку мужчин вообще очень занимают гениталии и всё, что с ними связано, естественно, что различия гениталий сказываются особенно на привлекательности одного парня для другого, если у этого второго (хотя бы у него одного) есть гомосексуальные склонности. Прежде всего оцениваются различия по размеру полового члена. Но обычно привлекательностью обладает не всякая разница, а только превосходство по размеру. Просто зависть и восхищение внушают большие члены, и это побуждает исключить такие случаи из рассмотрения важности именно различий для сексуальной возбудимости и привлекательности. Иное дело форма члена. Опять же здесь нужно исключить те различия, которые обусловлены тем, что один из сопоставляемых членов имеет какие-либо уродства — искривлен, головка ненормально маленькая по сравнению со стволом или ненормально большая (ствол слишком тонок). Гомосексуалы способны любоваться членами, они оценивают члены мужчин с точки зрения эстетических качеств, и от них можно услышать совершенно непонятные для гетеросексуалов высказывания о том, что у кого-то «очень красивый член». В пределах же нормы различия членов по форме всё еще значительны.

Особое место в современном мире, особенно в мире гомосексуального общения, заняло различие обрезанных и необрезанных членов. Обрезание крайней плоти мальчикам делается по религиозным или гигиеническим соображениям, и это различие часто вносит расовое отчуждение и рознь. Стивен Спендер, приятель Ишервуда и Одена и тоже писатель, в автобиографическом романе «Храм» описывает поездку двух молодых приятелей, англичанина и немца, по Германии 20-х годов. Заночевали в отеле.

«Наутро они встали, нагишом подошли с двух сторон к умывальнику и, складывая чашечками ладони под кранами, принялись обливаться водой. Иоахим, который изучал в зеркале над умывальником свое лицо с его слегка пористой кожей, скосил взгляд, и Пол понял, что теперь он смотрит в зеркало на отражение его. Пола, тела».

Иоахим, оглядев Пола с ног до головы, сказал:

«— Да, кажется, у Вас с Эрнстом есть кое-что общее.

Страшно смутившись. Пол спросил:

— Что?

— Ну, я уверен, что ты и сам должен знать, — сказал Иоахим, не сводя с него глаз… Пол не мог больше стоять под этим взглядом. Весь дрожа, он сел на краешек своей кровати. Потом, попытавшись придать своему голосу равнодушно-бесстрастные нотки ученого, сказал:

— В Англии обрезание не значит, что ты еврей.

— Что же оно тогда значит?

— Ну, полагаю, что его делают по медицинским соображениям». Иоахим заявил: