Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Он залупил кожу, обнажив головку полностью, но так как член при этом встал, то не смог вернуться в прежнее состояние. С трудом вправили головку с помощью слюны и применив зубы. «Крайняя плоть Люка стала со временем свободнее. Он мог прятать в ней треть моего члена, позволяя мне представлять, что значило бы иметь крайнюю плоть». Когда, однако. Люк втянул еще одного мальчика в их сексуальные игры, тот пожаловался родителям, и ребят разлучили. Потом Бад продолжил гомосексуальные игры с другими, а Люк, выросший могучим спортсменом, некоторое время еще участвовал в их взаимном сосании, но потом перестал и обзывал Бада гомиком. Но и с девушками ему было трудно иметь дело из за большого размера его члена («Люк мог писать через боковую прорезь комбинезона»). Вообще он был неудачником, всё время попадал в аварии (похожие на попытки самоубийства) и еще в молодости погиб. Вскоре после его похорон Бад встретил взрослого гея, похожего на Люка размером члена. Тот хотел взаимного сосания, но Бад упросил его оттрахать его. Было ужасающе больно, но Бад плакал не от этого (Bud С. 1995).

Еще одна история из того же сборника происходила на ферме, в сельской местности штата Кентуки. Дети, в том числе Кенни, проводили много времени в хлеву, наблюдая случку животных.

«Секс был всегда на первом месте в наших мыслях. Мы часто изобретали поводы вытащить наши члены, чтобы сравнивать размеры или наблюдать, у кого выросло больше волос вокруг. У нас, конечно, вставал — это была часть соревнования, у кого больше. С десятилетнего возраста у меня вставал всякий раз при виде привлекательного очертания ствола в штанах другого пацана или если я мог бросить беглый взгляд на голый член в общественном туалете или если кто-нибудь курсировал возле меня, когда я отливал.

С самого раннего возраста, как я себя помню, я был одержим страстью смотреть на мужские половые органы у людей и животных. Меня особенно возбуждало увидеть член, если он был необрезанный или стоящий. Я фантазировал часами, как бы сдвинуть назад природный капюшон с члена. В самом деле мой первый оргазм, в возрасте около двенадцати, наступил, когда я самоудовлетворялся, думая, как бы я это делал мальчику, который приходил ко мне в тот день играться. <…> В среднем я с тех пор дрочился раз в день. Позже, в возрасте тринадцати и четырнадцати, когда мы складывали члены, чтобы сравнить размер, это иногда вело к одновременной дрочке, но я не припомню взаимную мастурбацию в те времена. <…> Я почти всегда выигрывал соревнование на скорость, потому что при виде других пацанов, накачивающих свои напряженные члены, я очень разгорячался и мигом кончал».

Первым разделенным голубым опытом он считает случай, который свел его, тринадцатилетнего, с шестнадцатилетним работником, которого его отец нанял для хозяйственных работ. «Харли был загорелым и стройным мускулистым блондином, мужественным во всем. <…> Когда случалось, что он дружески обнимал меня рукой за плечи и я чувствовал рядом жар его тела, у меня всегда вставал.» Через несколько недель после его появления, Харли помогал соседу провести случку коровы с их высокопородным быком Старым Максом. Кенни, разумеется, крутился тут же, со всегдашней охотой до таких зрелищ. «Когда Харли подвел быка к заду коровы, его огромная мошна то качалась, как церковный колокол, то подтягивалась к его промежности. Его тонкий малиновый стержень то выскальзывал из его футляра, то втягивался в него, и с него капала предварительная смазка. Макс несколько раз нюхал и лизал коровий зад. Потом он встал на дыбы, высунув член на добрых полтора фута. Он сначала не попадал, но когда кончик дотронулся до жаркого мокрого влагалища коровы, Макс подался вперед и дал два или три толчка, которые почти поставили корову на колени. Его двухфутовый стержень скрылся в корове и вышел из нее. Это было закончено быстрее, чем я успеваю об этом рассказать. Старый Макс оттянулся, опустился на землю, вытянул голову и издал долгое мычание. Потом он вернулся к корове и покрыл ее еще раз. Корова, фермер и Старый Макс все были явно довольны хорошо проделанной работой».

Помогши фермеру увести корову, Харли и Кенни, разгоряченные и потные, расположились отдыхать на хлопьях сена. «Наблюдение за случкой всегда страшно возбуждало меня и ствол у меня стоял. У Харли тоже. Я сидел напротив, откуда уставился прямо на его промежность. Его узкие джинсы были мокрыми от пота и прилипли к его ногам. Поверх его бедра проходило по диагонали этакое гладкое скругленное ребро, толще и длиннее сосиски. Оно дернулось.

Харли увидел, как я уставился на его промежность, и сказал: «Знаешь ведь, что это, правда? " Я кивнул и рефлексивно мой собственный напряженный член подскочил и ударился о переднюю поверхность моего комбинезона. Он говорит: «Малыш, ты, наверное, хочешь увидеть мой член, да?» Я не мог сказать ни слова и чувствовал, что лицо мое стало свекольно красным. Он продолжал: «Ну что плохого в охоте посмотреть член другого парня. Я тоже люблю посмотреть». Момент погодя, он говорит: «Я покажу тебе свой, но тогда ты покажешь мне свой. Баш на баш. Идет?»

Он встал, распустил ремень и медленно расстегнул ширинку своих штанов. Он не носил трусов. Его правая рука потянулась и чуть повозилась, прежде чем вытащить его природно зачехленный полутвердый член. Потом его рука вернулась в штаны и вытащила мошонку с яйцами. Вся его мужская краса свисала теперь из его открытых джинсов и часть его золотых волос показывалась сверху и по сторонам их. Он стоял молча и позволял мне глазеть, как его член, подергиваясь, удлинялся до полной эрекции. Головка его члена и ее окраина лишь слегка были прикрыты тонкой и короткой кожицей крайней плоти. Его орудие было просто прекрасным, самым большим, какое я до того видел, — дюймов семь.

«Теперь твой черед», — сказал он. Он видел, что я почти в трансе и добавил: «Ну расслабься. Я же твой друг. Что за дело показать член». Я встал, сделал два шага, чтобы стать перед ним, открыл свою ширинку и достал свой стояк. Он был напряженный, с сияющей обнаженной головкой, раскаленной докрасна. Он сказал: «Кенни, у тебя отличный член. Судя по его размеру теперь, он через несколько лет станет взаправду красотой. Ты будешь с большими яйцами и огромным членом или я не я». Он дал мне почувствовать гордость и я уже больше не стыдился, что Харли видит мою отроческую наготу.

Потом он сказал: «Ты хочешь только смотреть на мой или хочешь и подержать его?» Онемев, я кивнул головой. Он взял мою руку и положил ее на свой напряженный ствол. Он был шелково-нежным, пружинно твердым и прекрасной формы. Я сжал его ладонью, потом медленно провел ею вниз, чтобы оттянуть его кожицу с головки. Я чувствовал его пульсацию, пока член набухал и становился тверже. Моя вторая рука потянулась к его яйцам. Держать его член и яйца было самым чудесным ощущением, которое мои руки когда-либо чувствовали. Автоматически одна рука двигалась вверх-вниз, оттягивая и напуская кожицу на его головку; вторая мяла его яйца в их мешочке. Член становился все тверже и тверже. Харли начал двигать тазом вперед и назад, сперва медленно, потом быстрее и глубже.

Он хрипло стонал: «Сожми его крепче. Быстрее! Быстрее!» Потом он плотно закрыл глаза, отбросил голову назад и подался тазом вперед с возгласом: «Малыш! Я кончаю!» Он брызнул длинной струёй словно сливок через мое плечо на солому. За первым спазмом следовали четыре или пять более слабых выбросов. Он тяжело дышал с минуту, а потом сказал: «Боже милостивый, Кенни, это было так здорово, как никогда раньше». Чуть позже он сказал: «Ты дрочишься? Когда-нибудь спускал?» Я кивнул и сказал: «Ага, уйму раз». Он спрашивает: «А хочешь, чтобы я тебе сделал это? Я в долгу перед тобой».

Мой член был еще вынут и тверд, как камень. Всё, что Харли хотел мне сделать, и как бы он ни делал это, всё было что надо. Я был на седьмом небе. Он схватил мой член и начал дрочить мне. Почти немедленно я выбрызнул такую порцию, как никогда до того. Он еще долго сжимал мой член и скользил его кожицей вверх и вниз. Даже не становясь мягким, мой член выстрелил еще раз, но уже не столь полно.