Нострадамус. XX век: новейшая дешифровка

Предвидеть будущее – нет в мире ничего более манящего. Деньги и власть одолевают умы не всех, но от такого дара, как предвидение, мало бы кто отказался. Эйнштейн утверждал, что попытки заглянуть в колодец времени обречены и бессмысленны, но ничего не меняется для астрологов-шарлатанов и тех, кого они дурачат. Жизнь идет своим чередом, от древности до мимолетного настоящего. Во все времена люди стремились узнать, что ждет их впереди. А если есть спрос, не заставляет себя ждать и предложение, поэтому всегда находились те, кто паразитировал на людях, верящих в пророчества. В древности этим занимались лжешаманы и лжеколдуны, потом липовые пророки и всяческие «святые» неопределенного происхождения, их сменили «астрологи», а в просвещенный век, скрывшись за научной терминологией, тем же делом занимаются футурологи.

Самые честные и неоспариваемые попытки научного предвидения осуществляли писатели-фантасты. Жюль Верн очень тонко чувствовал, чего люди, его современники, хотят больше всего, – и он во многом не ошибся. Но обладал ли он специфическим даром? А Константин Циолковский и Герберт Уэллс? Может быть, многие фантасты и ученые просто за счет определенного склада ума способны предвосхищать грядущие события или достижения? Ясновидящих были тысячи, из них десятки почти всегда попадали в точку, но за всю историю человечества никто из них не может и близко сравниться с Мишелем Нострадамусом, предвидения которого уже почти пять столетий ставят в тупик всех самых вы-соколобых комментаторов. И сторонники, и противники достаточно легко находят аргументы в пользу или против их подлинности, серьезности, а равно пользы. Этот спор не может решиться по простой причине: не случилось еще ничего такого, что однозначно подтверждало бы или опровергало пророческий дух посланий Мишеля Нострадамуса. Как для многих существует дилемма существования Бога: его никто не видел, значит, нельзя утверждать, что он есть, но, с другой стороны, по этой же причине нельзя утверждать, что его нет.

Предсказания Нострадамуса хронологическую последовательность явно не соблюдают, почему и принято думать, что они перетасованы. В первую очередь на это указывает то, что ни одна из 12 центурий не совпадает ни с одним столетием, начиная с XVI в. А запутанные «объяснения» самого Мишеля в письмах Цезарю и Генриху Второму еще никому ничего не прояснили, даже совсем наоборот. Но именно они не позволяют всем живущим после Нострадамуса считать его катрены бессмысленным набором стихотворений. Сам Эйнштейн всерьез корпел над этой загадкой, пытаясь найти доказательства их подлинности или признаки мистификации.

О Нострадамусе написаны горы литературы. Как бы кто ни относился к Нострадамусу, отрицать его громадное культурологическое влияние на развитие цивилизации невозможно. Если допустить, что вера в него и его рукописи – заблуждение, то это заблуждение, безусловно, массовое, всемирное и во многом беспрецедентное. Не случайно среди его почитателей оказались такие яркие личности, как Иоганн Гете, Пьер Ронсар, Борис Пастернак. Прообразом доктора Фауста стал именно Нострадамус.

Очередное воскрешение славы Нострадамуса в ХХ столетии связано не в последнюю очередь с его практически исполнившимися социологическими прогнозами, достаточно узнаваемыми в письмах и даже в никому не понятных катренах. Существует информация, что Мишель Нострадамус не только вплотную занимался вопросами мироустройства как ученый, но и хорошо разбирался в проблемах человеческого общества. На это указывает как его биография, так и таинственный «пробел» в ней. В своих исследованиях он мог отталкиваться от человеческой сущности и разумного подхода к вопросам управления, иначе чем объяснить напряженность его отношений с католической церковью? Многие утверждают, что предсказатель переходного периода (от Возрождения к Новому времени) указывал, что будущие народные режимы, обещая исполнение утопических идеалов, окажутся впоследствии деспотичными и беспощадными. Особую популярность приобрел Нострадамус среди жертв тоталитарных режимов. Его текстами зачитывались узники фашистских концлагерей, затем легенды о Нострадамусе перекочевали на Колыму и в Воркуту.

Неизвестно, полемизировал ли Нострадамус с вышедшей в 1516 г. «Утопией» Томаса Мора, где будущее человечества изображается справедливым, рационалистическим и счастливым. Но некоторые думают, что Нострадамус оказался провидцем в геополитическом плане и предвидел, что учение Мора через какое-то время обретет реальную силу. При толковании его фразы в одном катрене нашими соотечественниками и даже некоторыми иностранцами виделся «закон Мора», который неизменно увязывался с Советским Союзом. Неизвестно также, был ли Нострадамус убежден, что идеалистические социальные и политические учения – это недостижимая иллюзия, и погони за ними принесут человечеству лишь трагедии и катастрофы. Хотя такой неглупый человек, как он, казалось бы, так и должен был думать. И он будто бы говорит в своих посланиях, что все войны и деспотические режимы не могут устроить должным образом жизнь людей, у которых не отнять право на свободу выбора. Только сохраняя в себе эту возможность, человек может оставаться человеком. С такими соображениями, которые просматриваются в его посланиях, никто не спорит.

Вокруг имени Нострадамуса ходят легенды, обрастающие новыми «подробностями». И создаются общества изучения его наследия, которым все сложнее отделять правду от вымысла. Работы Нострадамуса глубоко изучает в наше время французский астроном А. Барбо, а в Италии функционирует общество исследования предсказаний Нострадамуса, которое ежегодно выпускает альманахи с очередными расшифровками его текстов. Аналогичные общества есть также в Англии, ФРГ, США.

Существует множество переводов писем Нострадамуса на разные языки, в том числе несколько переводов на русский со среднефранцузского, французского и даже английского и других языков. Нет нужды говорить о том, что самые точные переводы могли быть сделаны только со среднефран-цузского, а переводы, к примеру, с английского, не оставляют надежды на точный или хотя бы «в меру искаженный» перевод. При выборе того или иного перевода все должны понимать, что дважды переведенное произведение – это уже совсем другое произведение. Да и прямой перевод всегда нужно ставить под сомнение: а достаточно ли хорошо переводчик знает оба языка, умеет ли пользоваться словарем или программами-переводчиками, известными своим несовершенством? А четко ли он отделяет среднефранцузский от современного французского, или же имеет только общее представление об устаревших терминах и понятиях? Переводчики «загубили» на корню многих потенциальных исследователей наследия Нострадамуса, за что так и подмывает сказать им язвительное «спасибо». С другой стороны, без вклада каждого из них невозможно было бы найти лучший, наиболее точный перевод. Ведь победа самого достойного труда рождается в конкуренции.