Имя дома твоего (с иллюстрациями)

Позднее в Крым прорвалось германское племя готов, точнее — остготов, готов восточных, потому что далеко отсюда, на Пиренейском полуострове, существовали другие, западные готы — вестготы.

Остготы основали даже в Крыму свое готское царство: автор «Слова о полку Игореве» с горечью повествует, как «готские красные девы, сидя на брезе синего моря» весело пели песни, бренча трофейным русским золотом, добытым от победивших Игоря-князя половцев...

Вслед за ними на побережьях крымского полуострова кое-где укрепились итальянцы — генуэзские купцы, свирепые колонизаторы. Мрачные башни их крепостей и в наши дни еще можно видеть в Балаклаве, в Судаке (тогда он носил имя Судгея), в том самом Гурзуфе, рядом с которым расположен Артек. Может быть, это от них пошло милое пионерским сердцам имя?

Лет за пятьсот до наших дней Крымом надолго овладели тюрки — крымские татары, вскоре попавшие в вассальную зависимость к турецкому султану. Они обосновались там напрочно: взяв в руки старый путеводитель по Крыму, вы встретите в нем тысячи и тысячи названий тюркского корня, то татарских, то турецких, потому что язык крымских татар, живших на южном берегу полуострова, вскоре стал очень близким к турецкому языку самой Турции.

Прославленная живописная гора у самого Гурзуфа, бок о бок с Артеком, напоминающая лежащего и пьющего морскую воду добродушного медведя, именуется Аю-Даг, «Медведь-гора» по-турецки. Высоко над хребтом Крымских гор поднимается Чатыр-Даг, и это опять тюркское имя. Оно значит Шатер-гора. Почти рядом с знаменитым Чатыр-Дагом есть другая гора. По-турецки она называется Демерджи — Кузнец-гора, но у нее есть и греческое название Фума — Дымящая...

Я не стал бы уж говорить вам, чтобы не сбивать вас с панталыку, что уже в глубокой древности в Крыму бывали и русские поселения. Город Керчь (греческая Пантикапея) входил когда-то в русское Тмутараканское княжество и назывался Корчев (это, может {35} быть, тоже значило что-то вроде Кузнецово). Я не коснулся этого подробно потому, что окончательно власть России в Крыму утвердилась лишь в XVIII веке, и с этого времени на таврские, скифские, древнегреческие, генуэзские, готские, киммерийские — какие угодно — названия стал налегать самый молодой и самый, казалось бы, легкий для разгадывания, слой: имена русские, новые, только что, почти что на нашей памяти данные...

Легкий для разгадывания? Как бы не так!

Вот вам два крымских имени, расположенных на карте неподалеку друг от друга: Херсонéс и Севастóполь. Любой языковед скажет вам, что оба они — греческого происхождения. Вероятно, и созданы они были древними греками примерно в одно время?

Вообразите, ничего подобного. Глубокой древностью веет от имени Херсонес: когда Владимир Киевский во дни наших былинных богатырей взял этот город осадным сидением, он был уже стар, имел незапамятно древнюю историю.

Имя Херсонес, то есть «полуостров», дано этому пункту греками в глубокой древности. А вот про лежащий рядом Севастополь этого никак не скажешь. Тут нас подстерегают неожиданности.

Да, бесспорно, сложное имя Севасто-поль распадается на два несомненно греческих слова. Сэбáстос значило у греков «достойный поклонения, почестей»; «пóлис» означало «город».

Но древние греки никогда не основывали тут поселения с таким гордым именем. Имя это создано не в четырехсотых годах до нашей эры, как имена других греческих колоний на нашем Юге, а в конце восемнадцатого века, считая с ее начала. Создано притом не древними греками, а современными русскими, хотя и на греческий лад.

Императрица Екатерина II вела сложную и рискованную политику. Воюя на севере со Швецией, на юге своих владений она имела в виду вытеснить Турцию из Европы, захватить ее столицу на Босфоре, нынешний Стамбул, древний Константинополь, и основать на Балканах новогреческое государство, послушное единоверной ему России. Править там должен был царь, происходящий из русского императорского дома. {36}

Планы эти разрабатывались очень тонко и дальновидно. Даже двоих внуков своих Екатерина приказала назвать с политическим расчетом: старшего — Александром, во имя Александра Невского, победителя шведов, второго — Константином: ему предназначалась слава и честь стать греческим баслевсом — царем в великом Цареграде — Константинополе.

Этим планам не суждено было воплотиться в жизнь. Но внутри самóй России, особенно на освобожденных от турок южных землях, возникла мода давать новым поселениям греческие имена. Следуя этому приятному императрице обыкновению, так именно были названы и Симферополь (в переводе — «Пользоград») и Мелитополь (Пчелиный город), и Ставрополь (Крестовый город), и многие другие города (Херсон — Херсонес; Одесса — по имени древнего поселения, стоявшего где-то неподалеку от нее, Никополь — «Город победы» и пр.).

Чему это учит нас? Да тому, что если бы даже мы с вами сейчас точно выяснили: «Артек — слово греческое», пришедшее из греческого языка, и значит то-то, мы бы, может быть, и утешили любознательных артековцев, но сделали бы еще очень мало как топонимисты. А кто его так назвал?

Выходит, что для решения топонимических вопросов мало хорошо знать язык. Надо ничуть не хуже знать историю; без ее помощи чистое языковедение может, чего доброго, завести в тупик.

Так или иначе, в Крыму появился ряд искусственных, «под Грецию», названий мест. Мода эта, начавшись в XVIII столетии, держалась очень долго.

До последнего времени там существовали (возможно, есть они и сейчас) отличные винодельческие совхозы со странными именами — по буквам греческой азбуки: Альфа, Дельта... До Омеги, последней буквы, включительно.

Казалось бы, вот уж настоящая глубокая греческая древность! А на деле — ничуть! Просто в конце прошлого и в начале этого века в Крыму жил очень богатый помещик, владелец множества небольших участков земли. Он приобретал их все больше и больше, заводил всюду виноградники, и ему надоело выдумывать для каждого из них оригинальные имена. И, чтобы избавиться от лиш-{37}них хлопот, господин Максимович повелел именовать их по греческому алфавиту, начиная с альфы и, так сказать, «гоня» дальше, до омеги.

Почему по алфавиту? Для быстроты, простоты и порядка. Почему по греческому? По русской азбуке: «имение А», «имение Бэ», «имение Вэ» — было бы нелепо. По старославянской — «Аз», «Буки», «Веди», «Ижица» — тоже нехорошо. Греческий алфавит его вполне устроил...

Не кажется ли вам эта история еще одним серьезным напоминанием: «Будь осторожен, как только дело коснулось топонимики»?..

Ну, так как же

С Артеком — плохо: в топонимическом, конечно, отношении. По ряду признаков и оснований можно, конечно, было сразу же исключить из спора немало языков. Почти нет шансов искать в этом имени скифские или киммерийские корни. Трудно сомневаться в том, что и русский язык тут ни при чем. Больше всего оснований производить розыски все-таки в греческом и в тюркских языках.

Грецисты, специалисты по греческому, к которым я обратился, не обрадовали меня: «Вряд ли это греческое имя». Туркологи тоже не предлагали никаких более или менее подходящих гипотез. И вдруг — вы вообразите мою радость! — мне сообщают: «В романе писателя Новикова «Пушкин на юге» сказано точно: «Артек — татарское слово, означающее какую-то птицу».

Хватаю с полки этот роман. Ура! Вот небольшая сцена: Пушкин, разъезжая верхом в окрестностях Гурзуфа (а он в Гурзуфе жил несколько дней), попал в незнакомое место и спросил у встречного татарина, как оно называется на их языке? Ответ был: «Артек». Пушкин поинтересовался, что значит это слово? Татарин охотно объяснил: «Артéк по-вашему значит «перепелка».

Я готов был уже написать благодарственное письмо автору романа, но прежде потянулся для проверки за турецко-русским и русско-турецким словарями: а как это слово пишется (язык крымских татар почти не отличается от турецкого)? Увы! В турецком и крымско-татарском языке «перепел» зовется ничуть не похоже на Артек: имя ему «былдырчын». Так же именуют его {38} и многие другие тюркские народы  [18]1. А как досадно: через побережье Крыма и Кавказа русские перепела, все лето кричавшие в наших хлебных полях свое «спать пора» или «пить подай», улетают осенью на юг, в Турцию и дальше. Тут перед полетом над морем они отдыхают и кормятся. Здесь их ждет беда: на них охотятся, их избивают тысячами. Как было бы естественно, чтобы какое-нибудь любимое место сборов и «жировки» перепелок получило бы по-татарски название «перепел».