Бог, Адам и общество

Трудно переоценить значение этого открытия для борьбы с библейским мифом о возникновении людей. Ведь сам процесс появления каждого индивида, в том числе и самих богословов, ярко показывал эволюционный характер возникновения не только его самого, но и всего животного мира вообще.

Уверенность Геккеля в правоте защищаемой им теории была настолько велика, что уже через несколько лет после выхода в свет «Происхождения видов» он, не боясь насмешек, будто он воскрешает сказочные образы кентавров, сирен, русалок и прочей чертовщины, выдвинул идею о том, что должна была существовать «непосредственная промежуточная форма между… человекообразной обезьяной и собственно человеком». Это соединительное звено он назвал питекантропом, т. е. обезьяно-человеком. Получалось, что, подобно сказочному человеко-коню или человеко-рыбе, это существо также должно было сочетать в себе черты телесного строения животного (обезьяны) и человека.

По мнению Геккеля, питекантроп должен был уже передвигаться в выпрямленном положении, употреблять верхние конечности только для хватания, а нижние — для ходьбы. Он предсказал и примерное место его обитания — южная часть Азии. Таким образом, ученые завели на питекантропа «дело», ничего не зная о действительном его существовании. О том, насколько это предвидение оказалось правильным, мы расскажем ниже.

Библии были нанесены сокрушительные удары. И как всегда бывает в непримиримой идейной борьбе, в ответ последовали беспощадные удары. На голову Геккеля посыпались проклятия и брань, его пытались уволить из Иенского университета, в котором он работал многие годы, и т. п. Но Геккель был непреклонен. «Вначале я, — писал он, — еще иногда… протестовал по крайней мере против наиболее сильных нападок и указывал на неосновательность многих подтасовок и клевет (особенно со стороны правоверных церковных фанатиков). Но потом я и это оставил, так как в моей литературной борьбе мне важна была не защита моей личности, а защита дела — непредвзятого познания истины». И подводя итоги этой многолетней борьбы, он писал: «Многих врагов приобрел я себе уже тем, что в борьбе за истину я пренебрегал «компромиссами» и делал беспощадные выводы из познаний, приобретенных мною за пятьдесят лет неустанного изучения природы и людей». Дело дошло до того, что весной 1908 г. на него было совершено покушение. «После ряда анонимных писем, — отмечал Ленин, — приветствовавших Геккеля терминами вроде: «собака», «безбожник», «обезьяна» и т. п., некий истинно немецкий человек запустил в кабинет Геккеля в Иене камень весьма внушительных размеров» [1].

И тем не менее Геккель оставался оптимистом. «Я твердо убежден, — говорил он, — что в двадцатом веке наука не только примет нашу теорию развития, но и сочтет ее величайшим духовным подвигом нашего времени. Ибо светозарные Лучи этого солнца рассеяли тяжелые тучи неведения и суеверия, которые до сих пор окутывали важнейшую из проблем познания — вопрос о происхождении человека, о его сущности и его месте в природе».

Человек — близкий родственник современных высших обезьян

Однако, несмотря на все достижения сторонников Дарвина, учение о происхождении человека от обезьяны было еще далеко не завершено. Гексли, Геккель и другие ученые обосновывали его каждый со своей стороны, только на основе собственного материала. Другим недостатком было то, что они, особенно Гекели, Недостаточно резко подчеркивали мысль о происхождении человека не от современной, а от ископаемой обезьяны. А между тем это имело принципиальное значение для борьбы с церковниками. Различия между современными обезьянами и людьми при всем их сходстве в главных чертах телесного строения достаточно велики. Поэтому уже в те времена служители культа начали ставить под сомнение все учение о животном происхождении человека. Требовался новый шаг в развитии этого учения.

Во время бури, вызванной им в идейной жизни передовых стран, Дарвин по-прежнему сидел в тихом Дауне. Его терзала хроническая болезнь, полученная им еще во время путешествия. Она позволяла ему работать не более четырех часов в сутки. И несмотря на нее, превозмогая слабость, Дарвин работал над завершением своей теории. Результатом поистине самоотверженного труда явилась новая книга. Она произвела ничуть не меньший эффект, чем «Происхождение видов». И это понятно, ибо уже одно ее название — «Происхождение человека и половой отбор» — приводило в ярость богословов.

В новом замечательном труде Дарвин соединил на основе своей эволюционной теории в одно стройное целое все известные тогда данные о происхождении человека от обезьяны. Больше того, он привел новый, очень важный материал, который в еще большей степени подтверждал животное, а не божественное прошлое человечества.

Уже давно люди заметили, что у них имеются органы, которые находятся как бы в зачаточном, неразвитом виде. Таков отросток слепой кишки — аппендикс, таковы головные мышцы в области ушной раковины и др. Эти органы были названы рудиментами. На основе их тщательного изучения и сравнения с соответствующими органами животных Дарвин неопровержимо доказал, что эти органы человека представляют собой как бы пережитки, тени его прошлого животного состояния. «Рудиментарные органы, — отмечал он, — можно сравнить с буквами, которые удерживаются в написании слова, но сделались бесполезными в произношении, служа ключом для объяснения происхождения этого слова». О том, что это действительно так, свидетельствуют и приведенные Дарвином случаи так называемых атавизмов, которые по существу представляют собой развитые рудименты. К ним относятся, например, изредка встречающиеся у людей добавочные молочные железы и хвост, характерные в основном для низших млекопитающих, сильный волосяной покров и т. д. Эти факты имели особое значение в борьбе с религиозным представлением о происхождении человека. Если сходство телесного строения и зародышевого развития человека и животных могло быть «объяснено» как проявление «единого разумного плана», разработанного высшей волей при создании животных, то факт наличия рудиментов и атавизмов в теле «царя природы» уже никак нельзя было обратить против эволюционной теории.

В то же время Дарвин ясно показал, что современные высшие обезьяны являются как бы нашими двоюродными братьями, происходящими от общих предков. Он дал также общую характеристику древних родоначальников человека. Они были, «без всякого сомнения, покрыты некогда волосами, и оба пола имели волосы; их уши были заострены и способны двигаться, а тело имело хвост…». Они, продолжает он, «были, без всякого сомнения, по своему образу жизни, древесными животными и населяли какую-нибудь теплую лесистую страну». Дарвин предположил также, что одним из наших предков являлся дриопитек («лесная обезьяна»), обнаруженный в то время в древних слоях Европы и других районов земли. Все это, однако, были лишь предположения, хотя и научно обоснованные. Наука же ничего не принимает на веру, без фактических доказательств.

Как наука узнала о первых людях

Люди уже давно находили в подмытых течением берегах рек, в карьерах, шахтах кости каких-то диковинных животных, которых никто из них никогда не видел. Служители церкви сначала не обращали на них особого внимания и вместо объяснения объявляли такие находки либо чудесными деяниями бога и его святых, либо кознями дьявола.

Однако к началу XIX века окаменелых костей разных чудовищ накопилось столько, что богословам пришлось наконец признать существование ископаемых животных, живших задолго до описываемого библейского сотворения мира.

Но, признав это, они вместе с тем стали пытаться подогнать эти факты к Библии. «Все ископаемые, найденные в глубине земли, — внушал верующим один из богословов того времени, — образцы, изготовленные в первый день творения, служившие предварительными моделями растений и животных, предназначенных к творению в третий, четвертый и шестой день».