Геракл - праотец славян, или Невероятная история русского народа

А теперь снова обратимся к франкским источникам. «Князь племени варягов в составе союза ободритов» Хальфдан-Готлейб имел пятерых сыновей, пятым, младшим сыном был Рорик Ютландский. Имена двух братьев Рорика неизвестны, они погибли до 826 г. Старшим в роду остался второй брат — Харальд. Третий брат — Хемминг, погиб в 837 г., убит в стычке с датскими и норвежскими викингами. Остались Харальд и Рорик. Между 843-м и 845 годом Харальд умер, Рорик остался один. С 857-го по 869 год он становится одним из могущественнейших феодалов-землевладельцев Франкского государства, находясь на службе у своего сюзерена — франкского короля Лотаря, а после его смерти в 869 г. он на службе у Карла Лысого. Как упоминалось, Рорик умер не позже 879 г. бездетным, «оставив по себе память верного слуги франкских королей» (Цветков. Кн. 1, 2003. С. 359). Никто из братьев Рорика не сохранил ленного владения — передаваемого по наследству земельного пожалования короля, поэтому их дети, племянники Рорика, по русской терминологии, были изгоями. Возможно, некоторые из них находились у кровно-родственных ободритов-вагров-варягов, которыми ранее правил их дед Хальфдан-Готлейб.

Считаем, что правы будут те, кто предположит, на основании сведений о Рорике, что у него не было достаточного мотива, чтобы на склоне лет отправиться к ильменским славянам совершать рыцарские подвиги, тем более, что он и его мнимые братья «бояхуся звериного их обычая и нрава». Разумеется, если вместо Рорика и его не существовавших уже к тому времени братьев представить его молодых племянников (а между собой — двоюродных братьев), одного из которых звали, возможно, родовым именем Рорик, второго — Сивар, третьего — Трувар, тогда поверить в эту версию будет не так уж трудно. В пользу этой версии говорит даже один определенный факт, правда, неизвестно откуда попавший в Российский исторический словарь 1795 г., в котором указано, что Рюрик Новгородский родился в 830 г. (Исторический словарь, 1795, 1990. С. 160). В таком случае, в 862 г., когда он пришел на Русь со своими двоюродными братьями, ему было 32 года. Поэтому сведения средневековой генеалогической таблицы ободритов, отразившей «призвание» на Русь князей Рюрика, Сивара и Тру-вара, как отрасль Годлиба, «князя вендов и ободритов», и что они «стали основателями русских правящих домов» (Перевезенцев, 2004. С. 36) — можно принять как сведения о внуках, а не о сыновьях Годлиба-Хальфдана.

Впрочем, как уже говорилось, современные исследователи придали начальной русской истории несколько степеней свободы. Летописные сообщения о варягах-руси одни предлагают считать вставкой XII–XIII вв., одновременно внедряя южный, сармато-аланский вариант создания Русского государства. Другие ставят под сомнение не только событие призвания Рюрика, но, как, например, пишет С.Э. Цветков, «и достоверность летописного известия о межплеменных войнах в Новгородской земле» — все это принимают за события у полабских славян. И, наконец, компромиссное и как бы убедительное мнение историка А.Г. Кузьмина: князья были призваны с «Острова русов» арабских источников, — и помещает этот остров в Балтийском море под именем эстонского Сааремаа или Ейсюсле исландских саг (Перевезенцев, 2004. С. 47). И как бы не существует «Зерцала исторического государей Российских» датчанина Адама Селлия, с 1722 г. проживавшего в России, или просто не берется во внимание, что в этом сочинении Рюрик с братьями выводится из Вагрии (Перевезенцев, 2004. С. 37).

IV. Избыток теорий и борьба с ним

При таких обстоятельствах у начальной русской истории возникает «избыток теорий». Представляется, что в этой ситуации конструктивное изменение взгляда на начало нашей истории послужит средством для ограничения числа таких теорий. Это возможно, если будут приняты во внимание линии, связующие ободритский племенной союз и союз ильменских племен. В настоящее время в распоряжении исследователей имеется ряд письменных и археологических источников, позволяющих изучать данный союз. Во-первых, сообщение Псевдосимеона о призвании Рос-Дромитами «распорядителей» «из рода франков», которые, как было сказано, могут быть равнозначны датско-ободритскому роду призванных князей. Затем, антропологическое «откровение» 1977 г., когда исследованиями было выявлено, что население Псковского обозерья относится к западнобалтийскому типу, который «наиболее распространен у населения южного побережья Балтийского моря и островов Шлезвиг-Гольштейн до Советской Прибалтики…» (Перевезенцев, 2004. С. 38). Таким образом, базовая антропология полабских славян у новгородско-псковских словен реабилитирует высказывание ПВЛ: «Тии суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словене», — ранее это высказывание воспринималось как заблуждение летописца, так как между варягами и скандинавами, в основном шведами, видели тождество. Вносит ясность в этот вопрос также исследование скелета Ярослава Мудрого: «Его череп не относится к нордическому типу; он схож с черепами новгородских словен, а не скандинаво-германскими черепами» (Цветков. Кн. 2. 2004. С.41).

Эти сведения смыкаются с данными археологии. Так, например, клад арабских монет, найденный в 1974 г. в Ральсвеке на Рюгене, который попал в Ральсвек около середины IX в., показал, что владелец клада имел прямые связи со Старой Ладогой. По археологическим находкам IX в., сообщает немецкий археолог И. Херрман, установлено существование непосредственных регулярных морских связей южного берега Балтийского моря, который был населен полабскими славянами, поморянами, со Старой Ладогой (Херрман, 1978. С. 191–195).

Ясным примером, подтверждающем мнение о балто-славянских культах Перуна и Велеса в языческий период Русского государства (Вани, 1988. С. 286), служит найденная в 1958 г. археологом В.И. Равдоникасом в Старой Ладоге, в срубе X в., антропоморфная фигурка из дерева, которую отождествляют с Перуном — на длинном стержне вырезана голова мужчины с усами и бородой. Внизу фигурка украшена валиком-кольцом с нарезкой. Однако нет единого мнения по поводу того, что же все-таки у этой мужской фигурки изображено на голове в виде толстой шапочки, надетой до бровей — волосы или шлем? И что за предмет четырехгранной трапециевидной формы на макушке — деталь шлема или что-то другое? В книге «Викинги» из серии «Энциклопедия «Исчезнувшие цивилизации», сказано: идол «одет в шлем» (Викинги, 1996. С. 64). М. Гимбутас в книге «Славяне» пишет: «На голову (идола) был надет шлем» (Гимбутас, 2004. С. 191). Однако наиболее точно написала Т.Д. Панова в своем исследовании «О назначении мелкой деревянной антропоморфной скульптуры X–XIV вв.»: «Даны прическа и подобие головного убора» (Панова, 1989. С. 90, 92, рис. 5), — хотя трапециевидный предмет как «подобие головного убора» не совпадает с нашим мнением. Более правдоподобным соответствием этому предмету является, видимо, не головной убор, а пучок волос на макушке. Как представляется, на деревянной антропоморфной фигурке мы видим уникальное изображение такого типа прически, встречающейся у некоторых арийских племен древности.

Наблюдение Т.Д. Пановой о короткой прическе у идола из Старой Ладоги может быть подкреплено типом прически четырехглавого Святовита, которую отметил очевидец разрушения храма этого божества в Арконе на Рюгене Саксон Грамматик (XI в.): «Волосы и борода были пострижены коротко; и в этом, казалось, художник соображался с обыкновением руян» (Фаминцын, 1995. С. 27). Прическа наподобие шапочки имеется у деревянных идолов, антропоморфных фигур с фасада храма прибалтийских славян — волосы не достают до ушей, а затылок голый (Мифы. Т. 2. 1988. С. 452). Кроме прически, особо примечательна антропология у этих мужских голов: огромные глаза навыкате, удивительно длинные и тонкие носы с горбинкой, растущие сразу от лобной кости. Похожая прическа имеется у бронзовой привески-амулета из Новгорода в виде человечка, отождествляемого с Перуном, обнаруженной в слое раскопа, датируемого XII в. (Алешковский, 1980. С. 284–286). Стрижка короткая, глаза огромные, нос длинный тонкий с горбинкой и широкими ноздрями. Лицо узкое длинное («венедское». — Л. Г.), вместе с бородкой образует острый треугольник. На голове шапочка с шишаком, который служит для подвешивания. Сама форма лица напоминает лицо деревянной фигурки Перуна из Старой Ладоги, только бородка острее. Притягивает внимание динамика позы сурового дружинного бога: правая рука, короче левой, кольцом уперта в бок, левая в бедро, образует подобие лука. Ноги расставлены.