Истинная правда. Языки средневекового правосудия
Истинная правда. Языки средневекового правосудия читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
31 RCh, 1,144.
32 Confessions et jugements. P. 135. Похожие примеры см. в регистрах Парижского парламента: например, X 2а 6, f. 304v-308A (7 mai 1356): «мягкая пытка»; X 2а 8, f. 35vB-37A (6 mai 1368): «был послан на более или менее мягкую пытку»; X 2а 9, f. 47vB-48A (8 mars 1375/1376): «слегка подвергся пытке». См. также: RCh, I, 241: "il feust mis doulcement a question" (был слегка подвергнут пытке).
том, как лучше поступить с этим заключенным (qu'il estoit bon de faire dudit prisonnier) и достаточно ли они узнали, чтобы приговорить его к смерти (parquoy il deust recevoir mort)» 95.
Что он действительно был «достоин смерти (estoit dignes de recevoir mort)» 96.
Для этих записей характерно не только отмеченное выше отсутствие конкретного содержания, но и определенные стилистические
особенности. В частности, интерес вызывает постоянно используемый и хорошо знакомый средневековым авторам риторический прием
усиления, когда рядом ставятся два синонимичных слова, призванных подчеркнуть высказанную мысль. В текстах протоколов эти слова
иногда представляют собой нечто вроде аллитерированных или
рифмованных пар, которые, к сожалению, практически не поддаются 36
- 36
адекватному переводу на русскии язык .
Так, обвиняемый бывал отведен и препровожден (seroit menez et conduis) в зал суда, обвинения ему предъявляли и зачитывали (а И imposez et declarez). Он бывал спрошен и допрошен (examine et interrogue) о всех проступках и преступлениях (faussetez et mauvaistiez), которые содеял и совершил (qu'il avoit faites et commises). Эти обвинения он мог признать и подтвердить (confermer et affermer) по своему желанию и доброй воле (de sa bon gre et de sa bonne volente). Но он мог быть послан и отправлен на пытку (mis, lie et estendu a la question), чтобы узнать побольше о других возможных проступках и преступлениях (crymes et larrecins), и эти признания он затем признавал и подтверждал (rattiffia et approuva). Если по делу требовалась дополнительная информация, нет сомнения, что местному бальи бывало предписано и приказано (sera mande et commis) узнать побольше о прошлом предполагаемых преступников. Если речь заходила о судье, то это всегда оказывался достойный и сведущий человек (honorable homme et sage maistre). Если же в ходе дела бывали получены королевские письма, в материалах процесса всегда присутствовало упоминание о пожелании и повелении короля (le гоу avoit voulu et ordonne).
Вернемся, однако, к ссылкам на авторитеты, присутствующим в текстах судебных протоколов. Верность принимаемых решений могла также подчеркиваться их соответствием обычному праву (кутюмам) и/или королевскому законодательству. И хотя точность цитирования законов не всегда можно проверить 97, содержание подобных отсылок, безусловно, бывало более конкретно, чем ссылки на прецеденты.
Уголовные регистры Парижского парламента второй половины XIV в. свидетельствуют, что наиболее часто цитируемыми являлись ордонансы о запрете частных вооруженных конфликтов (guerres privees) во время ведения королевских войн 98, а также о правилах проведения судебных поединков (gages de bataille), которые относились, скорее, к старой обвинительной, нежели к новой инквизиционной процедуре 99 . Интересно, что в последнем случае могло упоминаться и обычное право
- - 40
той или инои провинции .
37 Так, например, в деле X 2а 8, f. 134vB-135vA (4 août 1369) имеется любопытная ссылка на запрет в "pays coutumier" апеллировать в уголовных делах. Выглядит эта фраза довольно странно, если учесть, что регистры приговоров (arrets) Парижского парламента второй половины XIV в. переполнены апелляциями по уголовным делам, которые были приняты к рассмотрению. В другом деле X 2а 9, f. 83vB-85A (6 juin 1377) речь идет о смерти обвиняемого после примененных к нему пыток "ad modum vertibuli". В конце протокола упоминается, что по результатам расследования был издан запрет «всем судьям королевства использовать пытку ad vertibulum». Однако, никаких следов этого постановления ни за этот год, ни за последующие мне обнаружить не удалось. Возможно, впрочем, что именно на него намекает дело X 2а 9, f. 89-91А (23 juin 1377), в котором указывается, что обвиняемого несправедливо приговорили к пыткам: «послали его на пытку, приготовив для него пыточное орудие, запрещенное королевскими ордонансами, привязали его к нему и пытали».
38 X 2а 6, f. 5vB (17 dec.1352): упоминается указ короля о запрете всех частных вооруженных конфликтов во время королевских войн. X 2а 6, f. 23vB (s.d.): упоминается, что обвиняемый-экюйе напал на истца-шевалье во время королевских войн, «что запрещено». Тот же состав преступления в деле X 2а 6, f. 299v-304 (7 mai 1356). Здесь упоминается «нарушение обычаев и кутюм Нормандии, а также королевских ордонансов». См. также: X 2а 6, f. 449vB-452v (26 sept. 1360). X 2а 7, f. 34В-35А (4 sept. 1361). X 2a 7, f. 170B-172vA (21 mai 1365). X 2a 7, f. 351B-353A (31 juillet 1367). Подробнее о королевском законодательстве, направленном против частных вооруженных конфликтов см.: Cazelles R. Op. cit.
39 X 2а 7, f. 145- 150 (28 fev. 1363/1364): ссылка на ордонансы Филиппа Красивого, а также «обычай и кутюму королевского двора». X 2а 7, f. 179vB-183vA (30 mai 1365): ссылка на ордонансы Филиппа Красивого. Интересно, что в этом деле указывается, что судебный поединок относится к «экстраординарному процессу» - т.е. к инквизиционной процедуре. О судебных поединках и их месте во французской системе судопроизводства см.: MorelH. La fin du duel judiciaire en France // RHDFE. 1964. № 42. P. 574-639; ChabasM. Le duel judiciaire en France (XlIIe-XVIe siecles). P., 1978.
С изменением политической ситуации в стране в 80-х гг. XIV в., с временным прекращением активных военных действий после подписания перемирия в Брюгге в 1375 г. и притоком большой массы людей в крупные города изменилась и ситуация в уголовном судопроизводстве. Если довериться «Регистру Шатле», основной проблемой в Париже и его окрестностях в конце XIV в. стали банды профессиональных воров, которые выбривали себе тонзуры и выдавали себя за клириков, дабы - в случае поимки - иметь возможность предстать не перед светским, но перед церковным правосудием. Расчет делался на то, что, в отличие от светского, церковный суд не мог приговорить их к смертной казни. Против этих «клириков» и было направлено королевское законодательство, которое чаще всего цитируется в «Регистре Шатле» 100.
Из других ссылок на ордонансы и обычное право можно назвать хорошо нам известные по другим юридическим источникам запреты на нарушение мира между сторонами, установленного в судебном
42 /- 43
порядке, и на любые эксцессы во время праздников , а также не менее распространенные обычаи конфисковывать имущество у уголовных
44 -
преступников и передавать их в руки церковных властей, если последние обладают в данном конкретном случае соответствующими судебными полномочиями 101. В «Регистре Шатле» также цитируется королевский ордонанс, запрещающий сквернословить 102.
41 RCh, II, 151: "... attendu aussi l'ordonnance faite sur teles tonsures abusives portees par gens qui ne scevent lire...". Подробнее об этом см. главу «В ожидании смерти».