Теряя веру. Как я утратил веру, делая репортажи о религиозной жизни

Зная, что «Глоуб» работает над масштабным журналистским расследованием, кардинал Лоу предпринял все возможное, чтобы остановить публикацию статьи. Его адвокат угрожал «Глоуб» судебным преследованием, если газета предаст гласности конфиденциальные материалы дел. Более того: по сообщению газеты, поверенный Лоу «предупреждал, что обратится в суд и потребует санкций даже в том случае, если «Глоуб» попытается войти в контакт со священниками, замешанными в деле».

Получившийся в итоге сюжет фактически повторял, в увеличенном виде, наш рассказ об «Отце Голливуде»: в статье рассказывалось о том, как Католическая церковь покрывала священника-насильника, не обращая внимания на жалобы его жертв. Так зашаталась моя удобная теория о том, что Харрис — единичный случай.

Я был членом Ассоциации Религиозных Репортеров — сообщества профессиональных журналистов, пишущих о религии в разных штатах США. Едва в «Глоуб» вышла первая часть статьи, религиозные репортеры зашумели. Мы видели: этот сюжет способен выйти за пределы Бостонского архидиоцеза и затронуть другие епархии. А вскоре бостонский судья передал газете 30 тысяч страниц внутренней церковной документации — и скандал прогремел на всю Америку.

Бостонские церковные документы, охватывающие несколько десятилетий конца XX века, ясно показывали, как обходилась церковь почти со всеми сексуальными преступлениями священников. Во-первых, провинившегося священника переводили в новый, ничего не подозревающий приход, в крайнем случае — отправляли в другой диоцез или в другую страну. Во-вторых, жертв и их родных обманывали или запугивали. Никогда церковь не обращалась в полицию для расследования этих преступлений; никогда не предупреждала прихожан, что с новым священником у них могут возникнуть проблемы.

Особенно тошнотворными и для бостонских прихожан, и для католиков по всей стране выглядели приложенные к делам записки Лоу и его помощников. В том числе — теплое письмо Лоу к Джеохану в 1996 году, после того как насильник был вынужден выйти за штат.

«Невыразимо жаль, что ваше служение, во всем прочем успешное, было омрачено болезнью, — писал кардинал. — Хочу поблагодарить вас от себя и от имени тех, кому вы верно служили. Понимаю, как вам сейчас тяжело. Поистине, Страсти наши безмерны и нестерпимы».

Слово «Страсти» с большой буквы, очевидно, отсылало к страданиям Христа на кресте — с ними кардинал сравнил страсть Джеохана к насилию над детьми!

Похожее и столь же теплое письмо отправил кардинал в 1991 году Роберту М. Бернсу, еще одному серийному насильнику, принужденному оставить служение. «От всей души мы желали бы иного исхода, но, увы, произошло то, что произошло, — писал Лоу. — И тем не менее мне кажется важным выразить вам благодарность за вашу заботу о пастве Бостонского архидиоцеза... Я уверен: в течение этих лет вы были живым органом любви Господней в жизни большинства людей, которым вы служили».

В документах кардинал обозначал растление и насилие эвфемизмами: «неподобающие действия», «нарушение границ», «неподобающие отношения». Неподобающие отношения?! Одному священнику, отправленному служить в Калифорнию, Лоу дал прекрасную рекомендацию, невзирая на то что этот священник публично выступал в защиту сексуальных отношений между взрослыми мужчинами и мальчиками!

Подобные истории (в том числе история «Отца Голливуда») и в предыдущие два десятилетия всплывали то тут, то там, но не выходили за границы епархий. Однако к 2002 году церковь уже не могла держать свои темные тайны в секрете. До сих пор церковные власти полагались на симпатизирующих католикам полицейских, прокуроров, судей и журналистов, которые не станут выносить позор церкви на публику; однако теперь этот «заговор старых друзей» дал трещину. Новой эпохой прозрачности мы обязаны пришествию Интернета: он дал возможность мгновенно распространять новости по всей стране и побудил многих журналистов начать расследования на ту же тему в своих диоцезах. Кроме того, Интернет сделался источником информации для самих жертв: теперь они следили за карьерой своих обидчиков, выясняли, выдвигались ли против них другие обвинения, черпали силы в общении с другими пострадавшими. Многие впервые осознали, что они не одиноки и могут что-то изменить. Интернет сорвал завесу тайны, за которой пряталась церковь, и грехи Бостонского архидиоцеза откликнулись эхом по всей стране.

Только в первые два месяца католического секс-скандала в растлении детей были обвинены почти 100 священников из 11 штатов: их обвиняли либо сами жертвы, решившись возвысить голос, либо журналисты, предприняв расследование. И это было только начало. Скоро стало казаться, что Католическая церковь извергает из себя потоки многолетней грязи и гнили, скрытой от глаз и отравившей ее изнутри. В докладе, представленном епископами США в феврале 2004 года, сообщалось, что начиная с 1950 года 4392 священника — 4% всех клириков — растлили не менее десяти тысяч несовершеннолетних. Поскольку этот доклад епископы составляли сами, а многие жертвы так и не заявили о себе, можно с уверенностью сказать, что даже эти огромные цифры занижают масштаб скандала. Меня больше поразила другая цифра: лишь два процента священников, растлевавших детей, были приговорены к тюремному заключению. Это позволяет представить и мощь церкви, и масштаб «заговора молчания».

Эти священники и их епископы забыли слова Иисуса Христа, сказанные Его ученикам: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф 18:6).

Я продолжал работать и над другими религиозными сюжетами, однако редакторы хотели, чтобы я сосредоточился на католическом секс-скандале. И я начал двойную жизнь. Днем изучал историю местных диоце-

зов, копался в судебных архивах, разговаривал с бесконечной вереницей жертв, а также с епископами, их помощниками, юристами и священниками. А в свободное от работы время ходил на курсы и готовился стать католиком.

***

Курсы Обряда Христианского Посвящения для взрослых многому меня научили. Я узнал, что доктрина Непорочного Зачатия говорит не о беременности без полового акта, а о зачатии без греха. Лучше понял догмат о непогрешимости папы, который со времен его принятия в 1870 году использовался всего один раз — в 1950 году, когда папа Пий XII принял новое учение о Деве Марии как доктрину вероучения. Мне нравилось знать, что в церковный алтарь, как правило, вмурован ковчежец с останками святого, зачастую того, которому посвящена церковь. Я открыл для себя красоту четырнадцати Крестных Стояний — барельефов или картин в католических церквях, изображающих последние часы жизни Иисуса. Размышляя и молясь перед каждой картиной, вы словно становитесь свидетелем Страстей Христовых, начиная со смертного приговора и заканчивая воскресением. Я не мог дождаться 30 марта 2002 года — Пасхального бдения, дня, когда мне предстояло присоединиться к Католической церкви. До него оставалось чуть больше двух месяцев.

Итак, днем я писал о сексуальных преступлениях священников, а по вечерам и в выходные дни ходил в церковь и не подозревал, что моя вера в смертельной опасности. Я верил в Иисуса и в Его церковь: быть может, думал я, само церковное учреждение и прогнило, но цели его остаются святыми и благими.

Однажды вечером о секс-скандале заговорил с нами отец Винсент. Он предупредил будущих католиков: нельзя позволять, чтобы дурные клирики — которых, разумеется, немного, но они встречаются — отравляли наши души. По его словам, священники, растлевавшие детей, заслуживают самого сурового наказания: он назвал их убийцами душ. Однако, предупредил отец Винсент, если мы позволим их деяниям убить нашу веру, то совершим духовное самоубийство. Его слова глубоко меня тронули, и я поклялся себе никогда не вступать на этот гибельный путь.

Однако со временем я понял, что отец Винсент ошибался. «Духовное самоубийство» предполагает, что человек сознательно принимает решение отказаться от веры. Но ведь это происходит не по собственному желанию! Многие отчаянно хотят верить — и не могут. С ужасом и душевной мукой понимают, что их вера иссякла, но оказываются не в силах ее вернуть. Если бы после такой «духовной смерти» проводилось вскрытие, то причиной смерти экспертиза назвала бы не убийство и не самоубийство. Она установила бы, что смерть произошла от естественных причин: организм веры рухнул под грузом опыта и рассудка.