Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

К весне 1891 года мною было составлено и отлитографировано «Руководство для количественного анализа», согласованное с программой Академии; оно принесло большую пользу для работающих в лаборатории, и в течении многих лет слушатели Академии им пользовались для производства анализов.

В старшем классе Академии мы имели значительное количество практических работ по практической механике; несколько проектов по деталям машин и один большой проект подъемного крана. Кроме того, мы имели задачи по баллистике: по проектированию снарядов и по вычислению сопротивления воздуха на снаряд, а также по вычислению траектории снаряда при данной его начальной скорости. Все эти проекты и вычисления требовали громадной работы вне лекционного времени.Хотя мы и должны были все проекты вычертить в стенах Академии, — после того, как профессор просмотрит наши вычисления, тем не менее нам удавалось на праздниках часть чертежной работы выполнять у себя на дому. Так как среди моих товарищей по Академии было много очень хороших математиков, но слабых по химии, то они обращались ко мне за помощью по производству химических анализов, и за эту помощь обещали делать для меня вычисления. Это было мне на руку, так как избавляло меня от рутинной работы, и в то же время давало мне большую практику в количественном анализе. Понятно, я был при этом в курсе всех вычислений, так как должен был объяснить профессору ход расчетов, но черновую работу с меня снимали и освобожденное время я мог тратить на изучение химии. Хотя это и было незаконно, но я полагаю, что это делывалось во всех высших учебных заведениях, что такая тайная специализация была полезна, так как уже в стенах учебного заведения давала возможность вырабатываться специалистам.

Я уже в Академии решил, что мне не надо особенно погружаться в тонкости математических проектов, так как был уверен, что моя будущая деятельность будет базироваться на изучении химических процессов, как с теоретической, так и с практической точек зрения. Поэтому все предметы, связанные с химией, я старался постигнуть в полной мере и знакомился не только с пособиями, принятыми в Академии, но старался достать и другие сочинения по разным химико-техническим вопросам. Изучение технологии порохов и взрывчатых веществ, а равно теории их горения и взрывов было для меня очень интересной задачей; я вспоминаю, что сочинения Бертелло, Сарро и Виеля, Абеля и др. уже в то время были в моих руках, и я почерпнул из них очень много полезного.

Половина экзаменов была выполнена в мае, а другая в сентябре, после практических летних занятий. Эти последние на старшем классе состояли в работе главным образом на Охтенском Пороховом заводе и продолжались б недель. Работы было очень много, и мы должны были описать в общих чертах производства черного пороха и бездымного пороха, выделка которых была там начата. Кроме того, мы должны были изучить во всех деталях какую-нибудь отдельную операцию изготовления черного или бурого пороха, и описать ее с детальными чертежами. На мою долю пришлась очень трудная задача изучить прессование шоколадного пороха для дальнобойных 11и 14-дюймовых пушек; надо было также изучить и описать автоматическое действие прессов, работающих под большим давлением. Эту работу я выполнил блестяще и получил за нее не только высшую отметку, но еще и похвалу. На взрывчатом заводе мы ознакомились с приготовлением различных капсюлей, с изготовлением гремучей ртути и т. п. Все эти работы представляли для меня огромный интерес и были мною выполнены с большой добросовестностью.

Мои уроки русского языка с директором Буше продолжались и летом, но были перенесены на утро, так как по вечерам он уезжал к своей семье на дачу. Мне приходилось вставать в 5 часов, чтобы во время попасть на урок. Преподавание шло удовлетворительно, но должен сознаться, что я преуспевал во французском языке больше, чем мой ученик в русском...

Осенние экзамены в общем прошли благополучно, но я припоминаю два эпизода, которые остались в моей памяти на всю жизнь и часто тревожили меня во время сна.

В первом случае мне повезло. Курс деталей машин, читанный, как я уже сказал ранее, проф. Тахтаревым, заключал в себе около 1200 литографированных страниц; он был весь наполнен эмпирическими формулами, служащими для расчета частей машины. Так как я в течении года не слушал лекций и знакомился во время проектирования крана только с некоторыми частями курса, то мне было очень трудно приготовиться к экзамену. Я осилил лишь две трети, а третью часть не успел даже прочесть. Я рассудил, что если я хорошо отвечу на билет из первых двух частей, то незнание третьяго билета не окажет сильного влияния на отметку. Но случилось то, чего я не ожидал: после очень хорошего ответа на первые два билета, профессор не стал спрашивать третьего и поставил мне полную отметку. В благодарность за эту милость, я дал обещание на дополнительном курсе сесть на первую парту и слушать внимательно курс паровых машин, который читался тем же проф. Тахтаревым; я это исполнил, хотя следить за его лекциями было очень трудно.

Но если мне так повезло на экзамене по прикладной механике, то на экзамене по внешней баллистике у проф. Николая Забудского мне пришлось испытать очень неприятные переживания. Внешняя баллистика имеет целью изучение движения снаряда в воздухе, и она сводится к интегрированию дифференциальных уравнений, что, конечно, представляет очень трудную задачу. Курс был распределен на 12 билетов, и я самым тщательным образом готовился к экзамену и усвоил все, кроме последняго билета. Легко представить мое несчастье, когда я вытащил именно этот билет, и мне пришлось у доски производить вывод уравнений, напрягая все свои силы и знания и стараясь быть как можно более спокойным. На полугодовом экзамене по баллистике я имел полную отметку (т. е. 12), но, конечно, на экзамене я не мог рассчитывать удержать ее. Кое как я справился с ответом, но получил, вероятно, 9, т. к. окончательно у меня вышло 10 (экзаменный балл удваивался, а потом складывался с полугодовым и тогда выводился средний). Видно, не всегда бывает счастье, должны быть и неудачи, — и только тогда мы научаемся нужным образом ценить удачу.

Лекции в дополнительном классе начинались 15-го октября и заканчивались в феврале; главная масса времени уделялась артиллерийским проектам: орудий, лафетов и паровых котлов, а также приготовлению¹ порохов и взрывчатых веществ. Лекции были только по 4-5 теоретическим курсам. Для меня были самыми интересными лекции проф. Д. К. Чернова. Он не обладал красноречием, но в каждом его слове слышалось глубокое знание предмета, о котором он сообщал на лекциях. Его сравнения металлургических процессов с химическими и механическими, а также с другими явлениямми делали его лекции особенно содержательными. Он сам увлекался при изложении важнейших вопросов структуры стали, зависимость которой от ее тепловой обработки он первым показал. Некоторые мои коллеги химики говорили про Чернова, что он не настоящий ученый металлург, а что свои открытия в стуктуре стали он сделал на основании интуиции. С моей точки зрения вопрос об учености Д. К. является совершенно праздным, так как я считаю, что наивысшим аттрибутом всякого выдающегося ученого должен быть талант наблюдений над явлениями, совершающимся вокруг нас.

Сотни ученых металлургов отливали болванки стали с целью приготовить из них стволы орудий; к каким только хитростям не прибегали эти ученые, чтобы получить прочную орудийную сталь, прибавляя иногда различные секретные порошки, а в результате стальные орудия разрывались после нескольких выстрелов. Чернов первым обратил внимание на то, что структура стали зависит от того, как она будет охлаждаться. Для каждого сорта существует особая температура (720—750), — пишет в одной из своих статей Чернов, — при которой сталь имеет гомогенное аморфное строение. Он назвал эту точку на термической скале буквой А. Смотря потому, как вы будете охлаждать сталь после этой температуры, можно получить или никуда негодную сталь, или, наоборот, сталь высоких качеств, сопротивляющуюся высоким давлениям. На дворе Обуховского заводо валялось много забракованных стволов; Д. К. предложил сделать из этих негодных отливок — орудия, пригодные для стрельбы под большими давлениями. Ему дали возможность проделать эти опыты, и результаты получились блестящие. При помощи микроскопического анализа Д. К. доказал, как тепловая обработка стали влияет на развитие кристаллической структуры; он подметил, что железо принимает при этом различные аллотропические формы, и наглядно показал, что делается со структурой стали при ее закалке и отжиге. Как великий художник, он набросал талантливой рукой сюжет картины, в которой главные действующие лица вырисованы так характерно, так верно с действительностью, что зритель получает от нее незабываемо глубокое впечатление, — несмотря на то, что некоторые детали ее не дорисованы до конца. Д. К. не брал патентов, а свои замечательные открытия публиковал в Записках Императорского Технического Общества. Незамедлительно его изобретения стали известны всему металлургическому миру, и такие заводы, как Крупп и др., конечно, сейчас же использовали идеи Д. К.