Голодный город. Как еда определяет нашу жизнь

Объем физических и организационных усилий, необходимых, чтобы вся эта пища оказалась в столице, был просто невероятен. Морские перевозки в Древнем мире обходились недорого, но это не значит, что они были простым делом. На борту деревянных судов без трюма зерно легко могла испортить морская вода, а в период зимних штормов выходить в море было слишком опасно, поэтому зерно приходилось держать в Александрии, пока погода не улучшится. И даже если корабли успешно добирались до места, это было еще только полдела. Римский порт Остия был слишком мал, чтобы принимать большие зерновозы из Александрии (супертанкеры того времени), и им приходилось становиться на якорь в Неаполитанском заливе, в Путеолах, где зерно перегружалось на малые суда для доставки в Рим. Когда же продовольствие оказывалось в Остии, его надо было перевезти еще на 30 километров по Тибру — неширокой реке с быстрым течением. Этот последний отрезок пути был самым трудоемким. Люди и волы три дня тянули баржи с грузом вверх по реке — даже плавание из Африки часто занимало меньше времени²⁴. Эта работа не прекращалась ни на сутки: Рим ненасытно поглощал зерно, и больших запасов там не водилось. Когда на трон взошел Клавдий, ему сообщили: зерна в городе осталось на восемь дней.

Продовольственная логистика в эпоху Античности: маршруты снабжения Древнего Рима

О масштабе этих усилий сегодня свидетельствуют развалины древней Остии. Этот порт — Роттердам своего времени — был цветущим городом с 30-тысячным населением; его амфитеатры, храмы, виллы, термы и даже улицы с четырехэтажными жилыми домами (на первом этаже располагались лавки) сохранились на удивление хорошо. Представить себе тогдашнюю жизнь города совсем нетрудно: одна древняя taberna так похожа на современный итальянский бар, что нужно одернуть себя, чтобы не заказать бокал вина. В центре города находилось его торговое сердце — обширная площадь, окруженная лавками, где на выложенной мозаикой мостовой до сих пор можно различить личные знаки купцов: изображения кораблей, дельфинов, рыб или фароса — гигантского маяка в Александрии. Но, пожалуй, самым наглядным напоминанием о масштабе аппетитов столицы служит громадный шестиугольный «порт Траяна», сооруженный этим императором в 98 году н.э., чтобы решить вечную проблему Остийской гавани — заиливание. В гуще ежевичных зарослей тут и сегодня можно различить очертания 350-метровых пирсов, а земля по-прежнему хрустит под ногами из-за обломков амфор, в которых когда-то привозили вино и масло для величайшего города планеты.

Вы, кто ведаете доставкой продовольствия в город, держите его, так сказать, за горло.

Кассиодор²⁵

В доиндустриальную эпоху города, как правило, не оставляли собственное продовольственное снабжение на волю случая — слишком уж важна была эта проблема. Со времен первых городов-государств за него отвечали власти, и они относились к этой задаче со всей серьезностью. В городах Древнего Египта и Месопотамии своего рода «региональными распределительными центрами» были храмы, сочетавшие свои символические функции (снабжение богов жертвоприношениями) с более прозаичной, но столь же необходимой задачей снабжения населения питанием. Храмы собирали налоги с землевладельцев, организовывали сбор урожая, хранили запасы зерна и ведали их распределением — в последнем случае пища, как правило, сначала предлагалась божеству, а люди получали то, что ему не понадобилось²⁶. Зерно для древнего города было не просто едой, но и источником богатства, поэтому поддержанию его запасов на нужном уровне придавалось огромное значение. В амбарах поминального храма Рамзеса II (Рамессеума) в Фивах хранилось достаточно зерна, чтобы прокормить 3400 семей — население города средней величины. Как отмечает египтолог Барри Кемп, подобные храмы служили не только культовыми зданиями и общественными зернохранилищами, но и «центральными банками того времени»²⁷. Поскольку в Египте работникам платили натурой — зерном и пивом, по размеру урожая фараон определял, какой объем работ может быть выполнен на следующий год.

В городах-государствах древнего Ближнего Востока храмы справлялись с распределением продовольствия, но снабжение гигантского Рима было задачей совершенно иного уровня. Население города было огромно, и большинство римлян жили в нечеловеческих условиях — в тесных комнатках шести- или семиэтажных доходных домов, разделенных узенькими переулками в пару метров шириной, без канализации и водоснабжения²⁸. Большинство из них были оторваны от деревни не меньше, чем жители современных городов, и их пропитание полностью зависело от государства. С начала существования республики сенат ежемесячно обеспечивал граждан анноной — субсидируемой городом нормой хлеба по заниженной стоимости — не только для того, чтобы они были сыты, но и для того, чтобы они не бунтовали. Население Рима вечно балансировало на грани взрыва, и быстрее всего такой взрыв могла вызвать угроза сбоя в продовольственном снабжении.

Хотя аннону получали не все римляне, а только привилегированная группа свободных взрослых мужчин (plebsfrumentia), расходы на эти хлебные раздачи были весьма значительны. Когда в 58 году до н.э. трибун Кло-дий ради собственной популярности начал раздавать зерно совершенно бесплатно, Цицерон оценил расходы в пятую часть государственного бюджета²⁹. Многие императоры мечтали сократить число граждан, имевших право получать хлеб, но это немедленно провоцировало бунты, и правителям обычно приходилось уступать. Попытка Юлия Цезаря урезать аннону привела к кровавой междоусобице, закончившейся только после его убийства в 44 году до н.э.³⁰. Этот урок не пропал даром для его преемника Августа. Обладая безошибочным политическим инстинктом, он быстро осознал: как бы ни была обременительна эта задача, кормить 320 ооо граждан безопаснее, чем экономить. По мнению Тацита, это было одно из самых дальновидных решений Августа: историк писал, что он «покорил... раздачами хлеба — толпу»³¹.

Любой, кто был близок к римской элите, понимал: продовольствие и политическая власть тесно взаимосвязаны, и неспособность накормить народ — верный способ ее потерять. Через 70 лет после «дара» Клодия плебсу, Тиберий считал нужным выполнять его обещание: «Этот долг, сенаторы, лежит на императоре, и если им пренебречь, следствием будет полное крушение государства»³². Но даже всей мощи Рима не всегда хватало, чтобы гарантировать собственное снабжение продовольствием. В 70-х годах I века до н.э. в Средиземном море особенно бесчинствовали пираты, и цены на хлеб резко выросли. В результате в городе начались беспорядки: разгневанная толпа даже напала на консулов посреди Форума. Сенаторы понимали, что надо срочно принимать меры, но все же отвергли предложение знаменитого полководца Помпея, обещавшего очистить море от пиратов, — ведь успех сделал бы его самым влиятельным человеком в Риме. Жизнь вскоре подтвердила их правоту. Прознав о предложении Помпея, народ ворвался в сенат, требуя отменить принятое решение, и сенаторам пришлось уступить. Помпей за несколько недель разгромил пиратов, и цены на зерно моментально упали, что, как и предполагали сенаторы, принесло ему абсолютную власть³³.

Вместе с городской цивилизацией на севере Европы возникли и источники ее снабжения. В Средние века Балтика стала новым Средиземным морем, а место грабительских военных захватов, сопровождавших обеспечение продовольствием в Древнем мире, занял новый механизм — весьма прибыльная морская торговля.

Во времена, когда о консервах и холодильниках еще никто не слышал, одним из основных (хотя и нелюбимых) продуктов в рационе горожанина была соленая селедка — тем более что Церковь запрещала есть мясо по пятницам и постным дням, что в совокупности составляло сто с лишним дней в году. Спрос на соленую рыбу был так велик, что обнаружение в Балтийском море огромных косяков сельди, позволявших удовлетворять его практически без ограничений, привело к созданию одного из самых мощных торговых картелей в истории — Ганзейского союза. Благодаря договору с Данией немецкий город Любек получил права на промысел в нерестилищах у побережья шведской провинции Скания. На пару с близлежащем Гамбургом, имевшим доступ к соляным копям, Любек в буквальном смысле нашел способ превращать выловленную рыбу в золото. В 1241 году два города образовали торговое партнерство, и к XIV веку экспортировали в разные страны Европы по 300 ооо бочек соленой рыбы в год. Прибыли были настолько велики, что другие города региона — Брюгге, Рига и Данциг (современный Гданьск) — только и грезили о том, чтобы войти в дело. В результате образовался Ганзейский союз (от старонемецкого Наша, то есть «гильдия»). Он удерживал монополию на балтийскую торговлю до середины XV века, пока ряд сильных ударов — одним из главных стала внезапная миграция сельди в Северное море — не подточил его могущество. Закат Ганзы обернулся ростом голландского влияния на региональную торговлю. Это влияние ощущается и поныне — во многом потому, что оно было основано не только на экспорте сельди, но и на операциях с самым главным продуктом питания горожан — хлебом.