Истинная правда. Языки средневекового правосудия

_u о 37 и -

три раза устроил ей медовый месяц» . На что разгневанный супруг ответствовал, что «не подобает достойной женщине так говорить в

38

чужом доме» , и дело кончилось

33 X 2а 14, f. 250 (mai 1405): "... que estoit homme que plus elle aimoit et l'avoit plus chier tout nu que celui que son oncle lui reservoit".

34 X 2a 14, f. 241v-245 (mars 1405): "... estoit le plus doulx, le plus bel et le mieulx parlant que onques elle n'avoit vu et qu'elle voit le euer a lui plus volontiers en mariage que nul autre". Это дело опубликовано: Le Roux de Lincy. Tentative de rapt commise par Regnaut d'Azincourt sur une epiciere de la rue Saint-Denis en 1405 // BEC. 1846. 2e serie.№3. P. 316-333.

35 RCh, I, 331: "...ainsi comme elle et sondit ami Ainsselin se jouoyent ensamble"; RCh, I, 338: "...quant elle vouloit baisier, acoler ou soy esbatre, par aucune avanture, avec sondit ami".

36 Gauvard С Paroles de femmes: le témoignage de la grande criminalité pendant le regne de Charles VI // La femme au Moyen Age / Sous la dir. de M.Rouche. Maubeuge, 1990. P. 327-340, здесь P. 335-337.

37 Ibidem. P. 336: "...commença a frapper sondit mary des paulmes parmi les joes en lui disant qu'il lui feroit la nuyt trois fois les noces".

потасовкой, повлекшей за собой смерть излишне разговорчивой супруги³⁹. С точки зрения Жана Ламбера и, по-видимому, многих его современников, любовные утехи представляли собой дело интимное, семейное, не предназначенное для обсуждения за пределами дома. Они не входили в сферу публичных интересов. Марион ла Друатюрьер

40

своим поведением и словами нарушала этот запрет .

В отличие от нее, рассказ Флорана был не более чем иллюстрацией нормы, правильных отношений с партнером: ведь он собирался жениться на Маргерит и даже обручился с ней, повторив при этом те жесты, которые обычно использовались при заключении церковного брака (в частности, соединение правых рук)⁴¹. (Ил. 1) И все же его история выглядела исключительной на фоне обычных для средневековья мужских разговоров о любви.

Если довериться в этом вопросе «Регистру Шатле», то станет ясно, что крепкие связи между мужчиной и женщиной, а тем более желание заключить настоящий брак, были редкостью в том социальном кругу, к которому принадлежал Флоран. Но еще большей редкостью был откровенный рассказ мужчины о его семейной жизни. Как отмечает Клод Товар, подобная открытость в XIV-XV вв. была, скорее, исключением из правил⁴². Мужской любовный дискурс мог касаться скандала, насилия, похищения, адюльтера, даже

39 Это обстоятельство и послужило поводом для обвинения Жана Ламбера в убийстве и вынесения ему смертного приговора. Казни он смог избежать, подав письмо о помиловании, из которого мы и узнаем о мотивах, подвигших его на избиение собственной жены.

40 Как отмечает итальянская исследовательница Нора Галли де Паратези, разговоры женщин о своей интимной жизни, подтверждающие их сексуальность, указывают на их независимое положение в обществе, на осознание ими своего превосходства над мужчинами. Причем стилистические и лексические особенности такого дискурса заимствуются как раз у мужчин. Сексуальный акт понимается здесь как агрессия, женщина, говоря о сексе, чувствует себя субъектом, а не объектом отношений. Однако, именно эта лексика до самого последнего времени (вплоть до XX в.) являлась строго табуированной для женщин. Соответственно, ее использование в более ранние эпохи воспринималось как отклонение от нормы (De'Paratesi GalliN. Les mots tabous et la femme // Parlers masculins, parlers féminins? P. 65-77,здесь P. 70-71).

41 Бессмертный Ю.Л. Жизнь и смерть в средние века. Очерки демографической истории Франции. М., 1991. С. 82. На самом деле Флоран, обручаясь с Маргерит, повторил все жесты и слова, необходимые для заключения так называемого «внецерковного» брака. Т.о. эти двое уже могли считаться мужем и женой: Olivier-Martin F. Histoire du droit français des origines a la Revolution., P., 1992. P. 269. О средневековой традиции «свободных» браков: Бессмертный ЮЛ. Ук. соч. С. 30-31,35-36,78-79, 81-82,146,149.

инцеста - т.е. того, что само по себе не являлось нормой⁴³. Так, в одном деле за 1405 г. дословно передавался разговор некоего Тома с Марион, вдовой его лучшего друга Жана Булпньп. Тома подозревал, что его знакомая ждет ребенка от собственного свекра, что давало ему повод обвинить их в инцесте. Интересно, что подробности истории он, нимало не смущаясь, попытался узнать у самой Марион: «[спросил ее], правда ли то, что она беременна от Пьера де Булиньи, отца умершего Жана Булиньи, ее супруга, [потому что] он хочет знать, не от него ли она забеременела» ⁵¹.

Однако частная жизнь собеседников никогда не становилась предметом разговора, не обсуждалась публично. Показать свою сентиментальность значило проявить слабость. Приревновать значило признать, что тебя обманывают. Флоран же не делал из своих чувств тайны, и этим сильно отличался от большинства своих современников.

Возможно, что особенности его дискурса, так же, как и особенности рассказа Марион ла Друатюрьер, привлекли внимание Алома Кашмаре в неменьшей степени, чем вызывающее поведение этих двоих в зале суда. Их желания и устремления, их речь - столь непохожие друг на друга - шли вразрез с принятыми в средневековом обществе нормами. Выбирая наиболее интересные дела из своей практики, Кашмаре мог сохранить рассказанные ими истории любви в качестве иллюстрации странных, а порой и вовсе ненормальных, с точки зрения окружающих, нравов некоторых заключенных.

Что касается самих Флорана и Марион, думается, что их воспоминания позволили нам до некоторой степени проникнуть в мир чувств реально существовавших людей прошлого, узнать - пусть даже в несколько искаженном виде - как они понимали любовь и как могли рассказать о ней.

43 Та же ситуация характерна для многих средневековых литературных произведений: Regnier-Bohler D. Voix littéraires, voix mystiques // Histoire des femmes en Occident / Sous la dir. de G.Duby. P., 1990. T. 2. P. 443- 500, здесь P. 464-468.

Глава 3 "Ведьма" и ее адвокат

Читатель, возможно, уже обратил внимание на одно любопытное обстоятельство: все заключенные Шатле, чьи дела собрал и сохранил для нас Алом Кашмаре, защищали себя в суде сами. Оказавшись в тюрьме по обвинению в уголовном преступлении, они могли рассчитывать только на себя - на свою смелость, выносливость и, не в последнюю очередь, на свое красноречие. Их процессы роднит полное отсутствие профессиональной защиты¹.

То, что ни один из героев Кашмаре не имел адвоката, объясняется несколькими причинами. Прежде всего тем, что сам институт адвокатуры во Франции конца XIV в. еще только складывался. Адвокатов было немного, а в провинциальных судах они и вовсе отсутствовали. Естественно, что их услуги стоили дорого, и мало кто из заключенных Шатле был в состоянии их оплатить . А те, кто мог, предпочитали прибегать к давно известным и проверенным способам: заступничеству высокопоставленных друзей, королевским письмам о помиловании.

И все-таки исключения случались. Об одном из них я и хочу теперь рассказать.

ÿc ÿc

Дело Маргарет Сабиа, а именно так звали мою новую героиню, - самый ранний из известных мне ведовских процессов, имевших место в Северной Франции, где речь шла не о «бытовом» колдовстве, но о настоящем «заговоре» ведьм, о существовании их особой «секты» . Это было единственное подобное дело, переданное в XIV в. из ведения местного суда в Парижский парламент. Единственное, в рассмотрении которого принял участие адвокат. И единственное, по которому был вынесен оправдательный приговор.

1 На это обстоятельство исследователи обращают особое внимание: Bongert Y. Cour d'histoire du droit penal. Le droit penal français de la fin du XVme siecle a l'ordonnance criminelle de 1670. P., 1972-1973. P. 128-129.