Антропологическая элитология

Согласно Ветхому Завету, первый человек на Земле Адам был сотворен как наисовершеннейшее существо, «вони» (благоуханию) которого приходили поклониться все звери. Антропологический элитаризм пропитался в кровь и в мозг человека. Человек элитен уже в силу одних своих чрезвычайных способностей. Он живой бог и одновременно деспот всего остального животного и растительного мира. Он уже является сверх тем, каким его создал Бог. Человек имеет в себе дар божий – дар творчества. В этом он действительно есть образ и подобие Бога. Человек, как творец, есть открытый потенциал к сверхчеловеку. И только через творчество он может приблизиться к реализации идеи сверхчеловека. Творчество в человеке есть скрытое зерно его сверхбытия. Тот преимущественно и есть сверхчеловек, в ком творческое начало взяло окончательный верх над его обыденной природностью. Сверхчеловек действительно является ближайшей перспективой современного человечества. Его надеждой и целью жизни.

История антропологической элитологии знает несколько примеров создания развернутых теорий сверхчеловека, наиболее известными из которых являются две доктрины – теории сверхчеловека Платона и Ф.Ницше.

ТЕОРИЯ СВЕРХЧЕЛОВЕКА ПЛАТОНА Идея сверхчеловека со всей определенностью и очевидностью впервые прозвучала у Платона в диалоге "Горгий", как одна из центральных проблем его антропологической элитологии. Если учесть, что софист Калликл, от лица которого ведется изложение этой теории, вымышленный персонаж, то концепция сверхчеловека с полным основанием может быть отнесена непосредственно к самому Платону. Обычно "Горгий" относят к переходному периоду в творчестве Платона, когда образ его учителя все больше отходит на второй план, и Академик все чаще начинает выступать уже под другими псевдонимами. Возможно, что "Калликл" — это один из многих образов самого Платона, одно из его "сценических" исканий. Но именно здесь под маской Калликла и рождается образ сверхчеловека. Критика Сократа этой теории ничего принципиального не дает, ибо жанр диалога требовал проблемного противоречия, без которого трагедия не трагедия, и драма не драма. Критика этой теории звучит крайне слабо и невразумительно. Чтобы разобраться в этом диалоге, необходимо помнить, что Платон — "драматургический философ" и, как Шекспир, рисует образы своих героев через конструирование их многоплановой личности.

Диалоги Платона — это разговор его "Я" с самим собой. В этой его пьесе перед нами не один, а несколько Платонов, каждый из которых пытается разобраться в мыслях другого: Платон № 1 (Сократ) пытается понять теорию сверхчеловека Платона № 2 (Калликла), выявить ее слабые и сильные стороны. Оба "Платона" самому Платону столь же дороги, как мне самому дорого мое персоналистическое Я. Более того, если Платон № 2 есть вымышленный персонаж, то было бы логически допустить, что именно в нем как раз и больше "настоящего" Платона, чем в историческом образе Платона № 1. Платон, как мне кажется, всегда старался избежать "спора ради самого спора" (Федон, 91а), он ищет истину и этим отличается от невежества "завзятых спорщиков". Он не пытается "озорничать в речах" (Горгий, 482с-е), он подходит к себе достаточно самокритично, так как "беседа души с самой собой" для Платона и есть сама философия.

С чего начинается теория сверхчеловека Платона-Калликла? Прежде всего, с изложения "теории естественного права". По его мнению, сама Природа "провозглашает, что это справедливо, когда лучший выше худшего и сильный выше слабого" (483с-d). Если для большинства справедливость — это равенство, то для элиты справедливостью является превосходство (489а). Лучшими или элитой Платон называет самых достойных (489с). Поэтому "один разумный сильнее многих тысяч безрассудных, и ему надлежит править, а им повиноваться, и властитель должен стоять выше своих подвластных... я считаю справедливым по природе, — когда лучший и наисильнейший властвует и возвышается над худшим" (490а).

Знакомясь с теорией сверхчеловека Платона-Калликла, невольно ловишь себя на мысли, что ты это где-то уже читал. И если бы мы не знали, что Калликл существовал в уме Платона еще в IV в. до н.э., то точно бы решили, что он все это списал у Ф.Ницше. В принципе, мы можем цитировать этих двух авторов вперемежку, и никто никогда не поймет, где и кто из них что говорит. Если Ницше и Платона-Калликла роднит элитаристкое пренебрежение к толпе (492а), [56] схожесть позиций по вопросу задач, которые стоят перед их сверхчеловеком (быть "законодателем"), а также опыт в "переоценке всех существующих до них ценностей", то между Ницше и Платоном-Сократом лежит самая настоящая пропасть, которая не может быть этически преодолена.

Философия права Платона утверждает, что производить переоценку ценностей и есть способность и возможность устанавливать новые законы. Платон уверяет и Ф.Ницше с ним здесь полностью соглашается, что если когда-нибудь "появится человек, достаточно одаренный природою, чтобы разбить и стряхнуть с себя все оковы, я уверен: он освободится, он втопчет в грязь наши писания, и волшебство, и чародейство, и все противные природе законы и, воспрянув, явится перед нами владыкою бывший наш раб..." (484а-b).

Возможно, что именно из этого программного для всей элитологии Платона места "Горгия" Ф.Ницше и выводит три метаморфозы динамики генезиса своего сверхчеловека: "Три превращения духа называю я вам: как дух стал верблюдом, львом — верблюд и, наконец, лев — ребенком". [57] Владимир же Соловьев увидел в "рабе, ставшим владыкою" Того, Кто своею смертью попрал саму смерть. [58]

Возможно так же, что именно эта платоновская идея оказала решающее влияние и на формирование элитологических представлений Аристотеля. Его заявление в самом начале "Политики" (I,9) достойно того, чтобы его еще раз процитировать рядом с высказываниями этих великих элитологов: "Человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств, живет вне государства, — либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек".

Реальными прообразами сверхчеловека Платона можно считать носителей элитарного сознания, поднявшихся в своем духовном развитии на высшие ступени персоналистической иерархии. Именно они и пересматривают все ценности массового общества, устанавливая для него свои новые образцы. Именно в этом видели главную задачу элиты многие мыслители прошлого, в их числе и апостол Павел, и И.Кант, и Ф.В.Й.Шеллинг, и Н.А. Бердяев и многие другие.

По мнению Ф.Ю.Шталя, Платон "приносит в жертву своему государству человека, его счастье, его свободу и даже его моральное совершенство... Это государство существует ради самого себя, ради своего внешнего великолепия; что касается гражданина, то его назначение — только в том, чтобы способствовать красоте его построения в роли служебного члена". [59]

В.Ф.Асмус полностью соглашается с этим мнением, указывая на то, что "в государстве Платона не только "рабочие" напоминают рабов, но и члены двух высших классов не знают полной и истинной свободы. Субъектом свободы и высшего совершенства у Платона оказывается не личность и даже не класс, а только все общество, все государство в целом". [60]

Если бы все это было так на самом деле, точнее, если бы Платон считал так, как его поняли Шталь и Асмус, то тогда вряд ли он (Платон) уделил столько много внимания системе "народного" образования в своем идеальном государстве. Его элитопедагогика совершенно выпадает из поля зрения исследователей: его теория познания и связанные с нею проблемы духовного совершенства человека рассматриваются почему-то в отрыве от его социальной философии. А ведь именно подобные совершенные люди должны и быть гражданами такого государства. И связующим звеном в этом, по мысли Платона, должна стать элитарная система образования. Главным упущением современных исследователей, на наш взгляд, кроятся в том, что они пытаются рассуждать и оценивать утопию Платона именно как утопию, с точки зрения "нормального человека", не произведя переоценку всех своих ценностей. Само идеальное государство может возникнуть только при одном условии — при появлении нового типа человека. "Нормальный", "рядовой человек" (т.е. человек старого типа) будет неизбежно вносить свое извращенное (неправильное) понимание идеи идеального государства. Отчего эта идея будет казаться им только как утопия. Утопия превращается в реальность, когда homo sapiens превращается в homo super sapiens. И идея совершенства — тот самый мостик над пропастью, который соединяет сверхчеловека со всем остальным человечеством, живущим в рамках идеи homo sapiens.