Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917

Что касается артиллерии, то ее преподавание в Академии в мое время не стояло на надлежащей высоте. Для того, чтобы доказать правоту этого моего суждения, я приведу краткие характеристики некоторых преподавателей.

Лекции по оружейному делу читал ген.-лейт. Чебышов, брат знаменитого математика, члена Академии Наук, Пафнутия Львовича Чебышова. Что он читал на лекциях, я не могу вспомнить: я его лекций не слушал, — как не слушали его и другие. Его курс был своего рода достопримечательностью: написанный не менее, чем за два десятилетия перед тем, еще до русско-турецкой войны 1877-78 годов, он носил на себе печать тех споров, которые велись в артиллерийском мире тех лет. Достаточно сказать, что в нем усиленно проводилась мысль о преимуществе железных заварных стволов перед стальными. К нашему времени этот спор был уже давно закончен; вся наша армия уже была перевооружена винтовками системы Бердана № 2 со стальными стволами. А мы, будущие активные работники по улучшению вооружения, должны были на экзаменах с серьезным видом повторять старую ерунду о преимуществах заварных стволов.

Начальник Академии, он же профессор артиллерии, Н. А. Демьяненков читал очень важный предмет: «Организация различных видов артиллерии и их приложения. Он приходил в класс, садился спиной к слушателям и рассказывал обо всем, что угодно, — только не о том предмете, о котором надо было говорить. Его потом заменил талантливый артиллерист фон дер Лауниц, но, к сожалению, на нашем курсе он прочитал только несколько лекций.

Во время моего пребывания в Академии читать по металлургии был приглашен известный своими работами по стали инженер технолог Дмитрий Константинович Чернов. Он долгое время был помощником начальника Обуховского Завода и там поставил производство стальных орудий на такую высоту, что обратил внимание сталелитейщиков всего мира. Этот замечательный русский самородок заслужил высокое признание как в России, так и заграницей, и оценка его научной деятельности была сделана многими его учениками (в особенности Н. Т. Беляевым) как при жизни, так и после его смерти.

Свою преподавательскую деятельность в Артиллерийской Академии Д. К Чернов начал в 1889 году, когда ему было 48 лет. Имея громадную заводскую практику и владея в то же время теоретическими методами для изучения структуры стали (он первым начал микроскопическое исследование стали и железа и первым же указал на зависимость структуры стали от температуры ее нагревания и охлаждения), он являлся идеалом для профессора технологии. Его лекции были увлекательны и ясны, и слушались с глубоким вниманием; многие из них оставались в памяти на долгие годы. В 1892 году он получил звание профессора Академии, и оставался в этом звании до прихода большевиков. В 1917 году он переселился в Крым, где и умер в сильной бедности 76 лет от роду. За 25 лет его профессорской деятельности он дал своим ученикам богатый материал для их будущей работы в артиллерийской технике. Насколько его ценили заграницей можно видеть из того, что известный американский металлург Хове посвятил свою книгу Д. К. Чернову, как отцу современной сталелитейной промышленности. Огромную роль он сыграл и в моей жизни, — об этом я расскажу ниже.

Мое пребывание в Артиллерийской Академии я буду описывать в хронологическом порядке, следуя учебному плану, установленному для каждого класса, которых в Академии было три: младший, средний и дополнительный, причем последний почему то назывался «курсом» и был самым коротким, так как последний выпускной экзамен из Академии должен был быть закончен в наше время к 1-му мая.

В младшем классе лекции начинались в первой половине сентября, сейчас же после вступительных конкурсных экзаменов. Главными предметами были математика, теоретическая и практическая механики. Математику, главным образом интегральное исчисление и приложение дифференциального к аналитической геометрии, читал П. Е. Рощин (мой преподаватель в Артиллерийском Училище), лекции которого слушались в Академии с таким вниманием, что мы боялись пропустить каждое его слово. Я уже достаточно охарактеризовал его светлую! личность, когда описывал мою учебу в Артиллерийском Училище. Мы не только уважали, но и любили нашего дорогого Петра Емельяновича, и светлая память о нем сохранилась у нас на всю нашу жизнь. Как редки, к сожалению, такие педагоги!

Другой профессор, Н. С. Будаев (профессор Петербургского Университета), читал нам курс теоретической механики, — очень трудный курс, имевший философско-математический характер. Хотя в то время существовал литографированный курс его лекций, изданный Артиллерийской Академией, но большинство из слушателей редко прибегало к его помощи; обычно мы готовились к экзаменам по записям всех прочитанных Будаевым лекций. Его лекции были превосходны, отличались систематичностью и ясностью; Н. С. никогда не ошибался в математических выводах. Он преподавал в Академии и Училище до 70-летнего возраста, в течении около 30-35 лет, и никто из его слушателей не мог сказать, что он когда-либо прибегал к помощи какой-либо записки или стер на доске написанный им неверный вывод. Для характеристики этого замечательного педагога интересен рассказ об его последней лекции, которую он прочитал в Академии; это событие описал один из слушателей, шт.-кап. Чернявский в журнале «Михайловец» (Белград, 1937 г.):

«Ц один из учебных дней было по росписанию 2 часа лекций Н. С. Будаева. Как обыкновенно, Будаев вошел в класс, завернул тщательно мел в бумажку и начал писать на доске какой-то сложный вывод, сопровождая его очень немногочисленными объяснениями. Уже подходя к концу, вдруг мы увидали, что Будаев остановился, стал смотреть на доску, точно что то ища; взял в руки губку, и чего с ним никогда в жизни не было, стер несколько строк, но бедный старик не смог все-таки найти сделанной им где то ошибки, прекратил лекцию минут за 10 раньше срока и вышел в профессорскую комнату. Мы все молча продолжали сидеть, чувствуя и сознавая, что перед нами разыгрывается драма человеческой жизни. После 10-минутного перерыва, во время которого мы видели, что Н. С. сидит в профессорской комнате, курит и смотрит какую то бумажку, очевидно проделывая неудавшийся ему сложный вывод. Когда начался 2-й час лекции, Н. С. Будаев вошел в класс, сел как то бочком на стул, не взялся за мел, а несколько минут помолчал, а затем тихим голосом сказал: «Кса (господа), Будаев ошибся, запутался, состарился и больше не годится». Встал и, кланяясь на ходу, вышел из класса. Это была его последняя лекция, и мы его в последний раз видели в живых».

Этот человек науки и большой педагог в скором времени скончался, ибо жить без профессорской деятельности он не мог, а продолжать ее — не было сил. В память незабвенного учителя, его ученики собрали 3000 рублей для учреждения премии его имени; проценты с этой суммы должны были выдаваться за лучшие успехи по математике в Михайловском Артиллерийском Училище.

Я и некоторые из моих товарищей после лекций Будаева, дома вечером переписывали записанную за ним лекцию на чисто и таким образом подготовлялись к слушанию новой его лекции. Насколько помню, я не пропустил ни одной его лекции и при таком способе изучения предмета я имел у Н. С. всегда полный балл, как на репетициях, так и на экзамене.

Первая репетиция по теоретической механики назначалась в начале декабря и можно сказать, что для каждого слушателя Академии она являлась пробным камнем для определения его способности к дальнейшему прохождению курса. Кто получал на этой репетиции по механике балл ниже 7, тот тотчас-же отчислялся от Академии; такие случаи были редки, но тем не менее они имели место; офицеры, отчисленные за неудовлетворительный балл по механике, получали название «декабристов».

Лекции по практической механике М. Н. Барановского были очень интересны, так как он обладал удивительной способностью ясно и красиво излагать свой предмет. Его манера говорить, выражение его подвижного лица, особые жесты приковывали к нему внимание всей аудитории и безусловно можно было сказать, что слушатели с большим удовольствием посещали его лекции. Параллельно с теоретическим курсом сопротивления материалов мы производили расчеты деталей машин и приступили к проектированию, болтов, гаек, разного рода передач и т. п. Все слушатели Академии были очень довольны преподаванием М. Н. и относились к нему с большим уважением и любили его за его остроумие и находчивость, хотя он и был довольно строгим экзаменатором.