Выиграть жизнь

Корр.:

– Не приходилось ли вам участвовать в приятных для обеих полов групповых церемониях, описываемых в художественной литературе, и вообще существуют ли они реально в культуре дикарей?

B.C.:

– Даже перспектива участия в этих приятных, по общепринятому мнению, ритуалах, вызывала во мне сложные чувства. Если я правильно понял, речь идет о групповом сексе.

Смею вас заверить, что любые смелые фантазии по этому поводу могут оказаться блеклыми контурами в сравнении с яркой действительностью. В этом виде искусства отдельные сообщества так называемых нами дикарей, явно преуспели. Например, в одном из племен верховодит в означенных церемониях, как правило, пол слабый, но делает это не слабо. Обычно и "команду" мужчин подбирает дама, сообразно своим вкусам и целям ритуала, и роли распределяет, и регламент устанавливает. Цели (как и мужчины) могут быть самые разные.

Это и инициация, и лечение, и наказание, и, конечно же, культовые отправления по разному поводу. Поводов много, как говорится, хороших и разных, было бы желание. Подробно описывать натуралистические сцены, очевидно, уместно в сугубо специальном издании, но умолчать вовсе об этом пласте культуры, наверное, означает поступить не очень уважительно по отношению к интересующимся.

Несколько слов, например, о традиции украшательства мужских гениталий. Как вы можете заметить па снимках из Ириан-Джаи, одним из самых экзотических "пятен" на теле мужчины является холим, твердый чехол из оболочки тропического плода, надеваемый им на "причинное место" и таким образом гордо венчающий мошонку. Последней, в свою очередь, с помощью растительных нитей искусно придана форма "а ля ракушка". Холим бывает праздничный, с опушкой на остром конце, и повседневный. Эта вещь, поражающая многообразием размеров и конфигураций, не только сполна заменяет папуасу нижнее белье и служит своеобразным кошельком, но является и предметом красноречиво сообщающим соплеменникам о самооценке и вкусах владельца. Вот бы где Зигмунд Фрейд позабавился и нашел немало убедительных примеров для иллюстрации своей популярной теории.

Гомосексуальные акты у некоторых аборигенов, как правило, связаны с наказанием и унижением вынуждено пассивной стороны. Эту же цель преследуют различные "упражнения" с фекалиями. Известны случаи, когда иноземцам предлагалось, например, проползти по испражнениям или между расставленными ногами (тоящих строем аборигенов любого пола, что якобы даст гостям право считаться своими. На самом деле, это лишь унизительная для якобы "посвящаемого", но веселая, по мнению папуасов, шутка. Что касается лезбиянства, то оно не только не осуждается, но и принимает порой угрожающие для мужчин формы. В неделе пути от того селения, где я был гостем, живет племя настоящих папуасских амазонок. Убив однажды всех своих мужчин, воинственные женщины создали новые семьи с однополыми подругами, пользуя изредка мужчин из соседних племен сугубо для продолжения рода. Если новорожденный ребенок "имеет несчастье" родиться мальчиком, мать подпускает к нему кобру…

Корр.:

– Виталий, если бы ваши друзья попросили вас рассказать им какую-нибудь правдивую эротическую историю, с каких интригующих слов она бы начиналась?

B.C.:

– Ну, например: "Второй час три таитянки буквально терзали мое бедное тело…" Или так: "В твою обязанность, сладкий мой, будет входить освобождение девочек от синьоров, оплаченное время которых истекло", – сказала мне содержательница частного публичного дома, после маленького происшествия в баре, свидетелем которого она оказалась…

Корр.:

– Ваше "наличие" на страницах журнала "PLAYBOY" было случайностью или это явление закономерное?

B.C.:

– "Плейбой" – "Играющий парень". А разве то, чем я занимаюсь, не мужские игры?

Еще "старик" Ницше метко подметил, что любой настоящий мужчина любит опасности и игру и именно поэтому выбирает женщину, как самую опасную игрушку…

Корр.:

– Что Вы делаете, когда хотите завоевать женщину?

B.C.:

– Завоевываю.

Корр.:

– Как?

B.C.:

– Поскольку не бывает двух одинаковых женщин, то не может быть ни универсальной стратегии, ни лучшей тактики. А вообще на этом поприще я – не агрессор, предпочитаю и логику, и страсть взаимного влечения. А завоевать, подразумевает подчинить. Меня больше привлекает женщина партнер, игрок, охотник, но не рабыня.

Впрочем, и это в прошлом, поскольку я давно и надежно пленен любимой женщиной

– (женой) Элеонорой.

Корр.: – Ну, а какой бы вопрос вы задали читателям по окончании короткого интервью на эту тему? B.C.:

– Естественный. Надеюсь, вы не решили, уважаемые соотечественники, что я специализируюсь исключительно на темах, обсуждаемых на этой встрече?

Корр.:

– Как и где вы проводите отпуск?

B.C.:

– В общепринятом смысле отпуска у меня не бывает, как нет дней выходных и рабочих. Моя работа не является неким обособленным временем, отведенным на зарабатывание средств. Моя жизнь – это и есть моя работа, без всякого пафоса. Помимо примитивного передвижения она включает в себя работу с текстами, естественные физические нагрузки, чтение лекций, спортивные тренировки, фото, видеодело, подводное плавание, экстремальное вождение автомобиля, посещение музеев, написание статей и т.д., и т.п. А главное, она дает пищу для глубоких размышлений, и (о, счастье!) позволяет избирательно общаться с разными людьми, – чего еще можно желать?

И я буквально физически заболеваю, раздражаюсь и устаю, уже после двух недель, проведенных бездумно, бессмысленно, "стационарно". Или тем более (о ужас!) в обществе "важных" бумажек и "нужных" людей. Сегодня мой универсальный лекарь – ясная цель и ветер странствий. А впрочем, я еще много чего в этой жизни не пробовал…

 Здесь женщины меня берут за руки: "Сэээр…" Здесь не нужны ни карабин, ни брюки (ноу проблем!). Здесь круглый год цветы благоухают (Ах!). А фрукты (в самом деле!) "ам" и тают. Здесь ночь тепла, вода лазурна, но стоп – мне почему-то… дурно! Хочу опять туда, где солнце жарит. Не ветерок, а ветер бьет и валит. Где поедаешь то, что лишь добыл, чтя формулу "Я буду, а не был". Где доверяешь спину лишь костру. Где спишь, как новобранец на посту. Где сердце вырывается наружу. Меняю тень на зной, а зной – на стужу. Меняю этот день на день вчерашний. Вчерашний день меняю на грядущий. На жидкий суп меняю стол цветущий. И как Адам: "Прощайте, рая кущи…"

Решено. Отправляюсь за билетом.

Корр.:

– Вам, очевидно, завидуют многие люди. Хорошенькую он, мол, себе работу нашел, кататься по миру, поди плохо?

В. С:

– …Мой хороший знакомый, архитектор, астролог, художник – Плужников Владимир Иванович, как-то, просматривая отснятый в экспедициях рабочий видеоматериал, где поллица у меня покрыто коркой болячек, где нет ни одного сантиметра тела свободного от укусов насекомых, а лимфоузлы увеличены до размера сливы, где я выковыриваю из-под кожи личинки насекомых и зашиваю на себе глубокую рану в, мягко говоря, антисанитарных условиях, искренне воскликнул: "Виталий, как хорошо, что все это снято на пленку! Это отбивает детскую зависть к твоим путешествиям".

Экстремальные экспедиции – это тяжелейший труд. Как, впрочем, и труд каскадеров, спасателей, пожарных, бойцов спецподразделений, словом, людей, чья полная мужественной романтики работа насквозь пропитана несоизмеримым с моим случаем риском и отвагой. А те красивые кадры, которые становятся достоянием широкой публики: анаконда, которую я душу в речной протоке, извивающийся у меня в руках пойманный крокодил и т.п. – это просто экзотика. Но есть вещи, ну уж никак не привлекательные внешне, но гораздо более опасные: например, три миллиона людей на планете ежегодно умирают от малярии. Я уже четырежды ею болел, почти после каждой продолжительной тропической экспедиции.