Сельский капитализм в России: Столкновение с будущим

Это крайне важный момент. Социальные проблемы деревни непосредственно влияют на эффективность аграрного производства. Причем влияют негативно, не дают ему развиваться. Наметившиеся в последние годы тенденции экономического роста в сельском хозяйстве, притока инвестиций в аграрное производство не могут стать устойчивыми без решения задач социального развития деревни.

Достаточно вновь напомнить о проблеме снижения объемов обрабатываемых сельскохозяйственных земель.

Дело не только в том, что те или иные земли сознательно выводятся из сельхозоборота, «перепрофилируются» под дачи или элитную недвижимость. Во-первых, это происходит вокруг считанных крупных городов. Во-вторых, и здесь по крайней мере часть этих площадей преобразуется в личные приусадебные хозяйства горожан, хотя бы отчасти работает в качестве подсобного сельского хозяйства.

Тем временем, суть проблемы — в той самой ужасающей демографической ситуации на селе. Откроем любое серьезное исследование по развитию села в постсоветское время. И что мы увидим? Мы увидим, что ключевым фактором, влияющим на объемы и эффективность аграрного производства в регионах, считается как раз уровень численности сельского населения.

Там, где трудоспособное население сохранилось в достаточном количестве — в наиболее подходящих для ведения агропроизводства районах, — сельскохозяйственные земли выбывали из оборота с куда меньшей скоростью. Основное же выбытие земельных фондов происходило на территориях, имеющих самые плохие показатели демографического развития и в наибольшей степени испытавших отток населения из села в город. Иначе говоря, земля перестает обрабатываться из-за того, что на ней некому жить и работать.

Без целенаправленной государственной социальной политики на селе, без специальных миграционных программ и программ регулирования рынка сельскохозяйственного труда, без подготовки сельских кадров эта тенденция будет только нарастать. В результате лет через 10–15 вместо полей и пастбищ получим мелколесье. Или сами не заметим, как эти земли начнут обрабатывать другие народы.

Возьмем ту же кадровую проблему села, отсутствие квалифицированных рабочих, агрономов, технологов, механизаторов. Откуда они возьмутся, если в это не вкладывать средств?

Кто их воспитает и кто последит за здоровьем их детей, если в ходе выполнения 122-го закона, в ходе монетизации отобрали надбавки для сельских врачей и учителей, отняли существующие у них чуть ли не с 1930-х годов жилищно-коммунальные льготы.

Формально, конечно, кое-что сохранили. Но нормальных государственных гарантий и государственной политики в этом вопросе нет. Потому что сбросили все соответствующие расходы на и без того обнищавшие регионы и до сих пор не созданные муниципалитеты. Где-то местные власти находят деньги, чтобы надбавки и льготы сохранить. А остальные? Им приходится резать по живому и тем самым добивать сельскую интеллигенцию.

Хорошо, допустим, что сейчас, после окрика президента, наше правительство повысит зарплату первичному медицинскому персоналу. Для села это действительно важно — ведь именно здесь наиболее нужен и востребован врач общего профиля. Но что будет с учителями?

Еще циничнее ситуация с пенсионерами из числа бывших сельских учителей и врачей. У них просто все льготы отобрали. То есть отработал свое — свободен, выживай как знаешь. Или не выживай.

В то же время и у молодых специалистов, которые только начинают работать, нет никаких преференций. Редкие исключения связаны только с тем, что некоторые регионы придумывают и выискивают средства на собственные программы поддержки молодых. Но таких случаев немного.

В результате мало кто хочет идти работать в сельскую школу и больницу. Уровень образования и здоровья падает. Производство задыхается без кадров. Молодежь уезжает куда глаза глядят в поисках лучшей участи. Даже многие выпускники сельскохозяйственных вузов, агрономы и зоотехники, не едут работать на село, а «оседают» в городах. Пенсионеры же печально наблюдают за смертью своих деревень. Прочный круг замыкается.

Хочется спросить наших правительственных реформаторов — эти копеечные надбавки и льготы пробьют дыру в вашем умопомрачительном стабилизационном фонде? Помешают накопить еще несколько миллиардов долларов профицита и валютных резервов? Нет, не пробьют и не помешают.

Но почему же тогда сельские врачи и учителя, эти поистине самоотверженные люди, вдруг превращаются у наших либерал-монетизаторов чуть ли не в главную угрозу макроэкономической стабильности и фактически приговариваются к ликвидации? Невыносимая «свобода бессовестности» в принятии правительственных решений. Всепоглощающая и недальновидная жажда экономии на собственном народе.

Печальный список фактов «несовместимости с жизнью» деревенского выживания в сегодняшней России можно множить и множить. Но что поражает больше всего? Наше государство как будто, всего этого не видит. Неправильно расходует даже те относительно небольшие средства, которые отпускаются на село. На сельскохозяйственное производство, на субсидии, по-прежнему тратится более 50 % всех выделяемых бюджетом средств. Причем более 40 % всех этих субсидий уходит на текущие нужды хозяйств. То есть из года в год происходит их проедание, а не вкладывание в будущее.

В то же время федеральная целевая программа социального развития села до 2010 года сегодня тотально недофинансируется. Из ее одиннадцати направлений худо-бедно реализуются только четыре: газификация, водоснабжение, развитие связи и отчасти строительство дорог. В структуре расходов федерального бюджета на аграрный сектор доля программы социального развития составляет всего 5 %. Все остальное опять перебрасывается на регионы, хотя это противоречит любой логике. Нельзя общенациональные инфраструктурные проекты реализовывать только с местного уровня, да еще обкусывая каждый год региональные бюджеты.

В адрес нынешней государственной политики социального развития села остается только повторить классический диагноз. Это хуже чем преступление, это ошибка. Ошибка государственной сельскохозяйственной политики. Ошибка системная и от того еще более ужасающая и фатальная.

Аграрная программа капитализма в современной России

По оценкам Минсельхоза России, доля затрат на продовольствие в общем объеме товарооборота на потребительском рынке составляет около 46 %, или 2,5 трлн рублей в год. Такова величина спроса на продукцию сельского хозяйства, двигающего вперед и все остальные связанные с селом отрасли экономики.

Тем более, что в 2004–2005 годах наметилась тенденция, в соответствии с которой экономический рост в России, рост ВВП определялся именно потребительским рынком.

Сельское хозяйство, иначе говоря, не просто ключевой элемент рынка, но мультипликатор развития экономики в целом, мощный мотор экономического роста и выполнения задачи удвоения ВВП.

Казалось бы, на этом фоне необходимо приложить особые усилия, чтобы поддержать развитие аграрного сектора, вытащить из болота сельских производителей, уделить особое внимание всей инфраструктуре сельскохозяйственной экономики и сельской жизни. Необходимость всех этих действий для любого сельского труженика вещь очевидная. Имеющиеся проблемы — вопиющи.

Но тут как раз и наблюдается тотальный управленческий голод и дистрофия государственного мышления. Проявляется крайне слабое понимание тенденции и закономерностей развития нынешнего аграрного сектора.

По официальному прогнозу социально-экономического развития, подготовленному Правительством России, на ближайшие три года прогнозируется рост сельского хозяйства на уровне не более 1–1,5 % в год. При этом такой показатель является средним — для некоторых регионов очевидна перспектива экономического спада в сельском хозяйстве.

Таким образом, фактически признается, что без существенных изменений государственной аграрной политики сельское хозяйство России не может развиваться.