Сельский капитализм в России: Столкновение с будущим

Сложившаяся ситуация с собственностью на землю является главным камнем преткновения в реализации любых национальных проектов в сельском хозяйстве. Ведет к тому, что экономическое развитие сельского хозяйства сегодня является почти исключительно экстенсивным. Происходит за счет ранее накопленных ресурсов и их буквального «проедания».

Цена, которую мы платим, — это, например, истощение почв, проматывание почвенного плодородия, сформированного в советские годы. По сравнению с 1990 годом внесение удобрений упало в 3,5–4 раза.

По прогнозам экспертов, из-за низких доз внесения минеральных и органических удобрений и несоблюдения севооборотов вынос питательных элементов из почвы с урожаем может в ближайшие годы в 4–5 раз превысить их поступление с удобрениями. Говоря проще, начнется необратимое истощение почв.

С учетом этого вопиющей выглядит ситуация с производством минеральных удобрений. Нет, они производятся. Более того, производство удобрений — единственная сфера из сельскохозяйственных сфер производства, по которой, в отличие от того же тракторостроения, по сравнению с концом 1980-х не произошло какого-либо снижения объемов. Но отрасль работает преимущественно на экспорт, так как российское село по финансовым причинам не способно удовлетворить свои потребности в минеральных удобрениях.

И если в конце 1980-х годов советское сельское хозяйство потребляло до 70 % продукции отечественных производителей минудобрений, то в 2003–2004 годах российское село, напротив, «освоило» чуть более 10 % суммарного объема этого производства. Остальное ушло зарубежному фермеру.

Государство последовательно слагает с себя полномочия по реализации и финансированию также и мелиоративных программ. Среднегодовые объемы выполнения работ по сравнению с 1980?ми годами сократились в десятки раз.

В итоге мы многократно уступаем наиболее развитым в сельскохозяйственном отношении странам по такому показателю, как урожайность с гектара земли. Сокращаются и объемы качественного продовольственного зерна при росте объемов кормовых культур. Отчасти это даже выгодно для развития отечественного животноводства. Но многие наши производители макароны делают все равно из муки и пшеницы, закупаемых в других странах.

Без эффективного земельного собственника проблемой национальной безопасности становятся и рекордные темпы сокращения возделываемых земель, о которых мы уже говорили.

Но ничего удивительного здесь не происходит. Когда в промышленности продукция предприятия продается дешевле себестоимости, предприятие закрывается. Точно так же, когда производство сельскохозяйственной продукции невыгодно и нерентабельно, прекращается обработка земли, умирает животноводство и переработка сельхозпродукции.

Приведу один хорошо знакомый мне пример. Из Калужской области, из Медыни. Был там небольшой молочный завод, перерабатывал молоко из соседних хозяйств. Завод приватизировали как раз такие вот «временщики» с их незамысловатым бизнесом — продать свою продукцию подороже, а сырье, молоко, купить подешевле. Начали устанавливать убыточные цены на сырье для производителя.

Но завод в той местности был фактическим монополистом. Да и не повезешь молоко далеко — испортится, себестоимость еще больше возрастет. В результате фермеры оказались в безысходной ситуации, да и перерезали почти все молочное стадо. А завод перестал получать молоко. Что в итоге? Ни производства, ни переработки, ни доходов для фермеров, ни зарплаты для работников завода. Вообще ничего. Вот такая «синергетика».

Это только один пример, но пример типичный. И таких примеров самоубийства села и сельского хозяйства много. Сейчас при поддержке Москвы в Калужской области молочное производство восстанавливается. Конечно, хорошо, что здесь совместными усилиями удается восстанавливать сельские производства и сельскую жизнь. Хорошо, что местные власти болеют за дело. Но заниматься этими вопросами нужно везде. А получается не всегда. Во многом — именно из-за нерешенности земельного вопроса.

В нынешней ситуации никому нет дела до того, что станется с нашими землями, с плодородными почвами лет этак через 30. По идее, этим должны заняться крупные сельхозпроизводители. Но они вынуждены работать на арендованной у сельчан земле и не имеют никаких гарантий, что эта земля останется за ними через 5 или 10 лет. Какое уж тут долгосрочное, по годам и до грамма рассчитанное планирование удобрения почв.

Отсутствие нормальных земельных отношений, собственности на землю ведет к ее избыточной эксплуатации, хищническим методам работы. Нарушается севооборот, земля забивается монокультурой. Ни о каких многопольных системах севооборота никто и не вспоминает.

А ведь развитие сберегающих аграрных технологий — это ключевой момент всей современной аграрной политики, основополагающая задача работы на земле.

Незаслуженно забыта сначала превозносимая, а затем бездумно отвергнутая в Советском Союзе травопольная система академика Василия Вильямса. Вообще недопустимо мало внимания уделяется поддержанию и восстановлению плодородия почв.

Очень слабо развиваются и современные безотвальные технологии обработки почв, в том числе и технологии нулевой обработки, посева зерна непосредственно в стерню. И что хуже всего, в этом деле мы забываем свои корни, свои традиции. Весь мир в применении подобных технологий перенимал наш опыт. Ведь впервые безотвальную систему разработал и предложил в конце XIX века выдающийся русский агроном Иван Овсинский. А созданная в 1950-е годы «система Терентия Мальцева» сегодня работает на полях Европы, Канады, Америки и даже Украины.

Значение соответствующих технологий заключается также в том, что они являются не только почвозащитными, но и ресурсосберегающими. Позволяют поднимать урожайность при одновременном существенном, иногда в разы, снижении общих затрат по посеву, уборке урожая. Снижаются издержки производства, амортизация, трудозатраты, расход удобрений, расходы на топливо.

Это, между прочим, вообще ставит перед нами вопрос о том, насколько оправданны все те расходы, которые несет сегодня сельский производитель. И насколько неизбежна ситуация низкой эффективности и низкой рентабельности сельскохозяйственного производства. Ведь, к примеру, когда мы говорим о тех же запредельных ценах на ГСМ, которые гробят сельское хозяйство, нужно видеть и обратную сторону проблемы.

Само сельское хозяйство сегодня технологически неэффективно, энергозатраты огромны, новой экономичной техники нет. Отечественное сельскохозяйственное машиностроение «в загоне» и практически не производит технику, предназначенную для применения той же безотвальной системы. Без решения всех этих вопросов аграрное производство все равно не выживет, даже если сдерживать цены на топливо.

Приводить примеры можно и дальше. Такая же недопустимая ситуация у нас с селекционной работой, которая сегодня в России практически утеряна. Высеваем подчас абы что и при этом почему-то ждем чудес по росту урожайности и эффективности хозяйства. Практически никто не занимается и таким делом, как выравнивание полей, забывая о том, насколько эта работа важна и для сохранения техники, и вообще для эффективности производства.

Но главное, что нужно сказать, — все проблемы, о которых шла речь, не решаемы без хозяина на земле.

Такую работу на селе, несомненно при поддержке соответствующих государственных программ, могут вести только крупные капиталистические хозяйства, которые владеют землей, готовы в нее вкладываться. Готовы инвестировать в производство, технологии, плодородие, селекцию, мелиорацию, сельскохозяйственную науку.

Нужно перестать говорить о поддержке села и крестьянина в целом, общо и неконкретно. Следует отказаться наконец от ненужной и вредной практики прямого вспомоществования субсидиями огромной массе неэффективных хозяйств. И поддержать различными мерами именно реструктуризацию отрасли, приход в сельское хозяйство бизнеса и частных инвестиций, поддержать эффективное землевладение.