Блистающий мир

, заржав, исчезла Взрыв криков, топот и лязг сабель рванулись со всех сторон.

Встав, Тави прислонилась к стене, где тотчас ее схватили, тряся с исступлением и злобой, так как подумали, что выстрелила она.

- Обыщите, отнимите револьвер! - переговаривались перед ее лицом. Свяжите ее!

Оскорбленная грубым прикосновением, Тави ловко вывернула руку, ударив по лицу ближайшего; в то же время три выстрела, гулко толкнув тьму, с блеском, секнувшим глаза как бы посреди самой свалки, перевернули все; качаясь, двое солдат отошли и повалились со стоном; остальные, вне себя, ринулись куда попало, хватая и отталкивая впопыхах друг друга.

- Нас убивают! Чего смотрите, надо оцепить дом и всю улицу!

На лошадей! Где арестованная?!

Застыв, прижалась Тави к стене, с поднятой для защиты рукой; изнемогая от страха, стала она кричать, в то время как паника и грохот лошадиных копыт вместе с меловым мельканием сабель кружились кругом нее, подкашивая колени. Вдруг в самое ее ухо прозвучал быстрый шепот: - Сдержитесь; в полном молчании повинуйтесь мне - А кто это? - таким же шепотом, задыхаясь, спросила девушка.

- Я - Крукс.

Она не успела опомниться, как вокруг ее спины обвилась резким и спокойным усилием твердо отрывающая от земли рука; в то же время шум свалки отдалился, как если бы на нее бросили большое сукно.

VI Он поднял ее в руках, обвив ими легкое тело девушки так покойно, как будто ничто не угрожало ему, и неторопливо поправился, когда заметил, что ее плечо стиснуто его левой рукой. Но были уже притуплены ее чувства, и только глубокий вздох, вбирающий с болью новую силу изнемогшему сердцу, показал Друду, как было тяжело и как стало теперь легко ей. Она была потрясенно-тиха и бесконечно блаженно-слаба. Но чувство совершенной безопасности охватило уже ее ровным теплом; она как бы скрылась в сомкнувшейся за ней толще стены. Это впечатление поддерживалось решительной тишиной, в далях которой мелькали лишь подобные шуму платья или плеску глухой струи неровные и ничтожные звуки, отчего подумала она, что скрыта где-то поблизости дома, в месте случайном, но недоступном. По ее лицу скользил, холодя висок, ветер, что могло быть только на открытом пространстве.

- Помогите же мне, - сказала она едва слышно, - все объясните мне и как можно скорее, мне плохо; рассудок покидает меня. Вы ли это? Где я теперь?

- Терпи и верь, - сказал Друд. - Еще не время для объяснения; пока лучше молчи. Я без угрозы говорю это. Тебе очень неловко?

- Нет, ничего. Но не надо больше меня держать. Я встану, пустите.

- И этому будет время. Там, где мы стоим, сыро. Я по колено в воде.

Тави инстинктивно поджала ноги. "Ты" Друда не тронуло ничего в ее прижавшейся к спасению и защите душе; он говорил "ты" с простотой владеющего положением человека, не придавая форме значения. Она умолкла, но нестихающий ветер загадкой лился в лицо, и девушка не могла ничего понять.

- Я не буду говорить, - виновато сказала Тави, - но можно мне спросить вас об одном