Отцы и дети

янутую руку и, закусив губы, глянула на вход беседки, потом приникла ухом.

- Что такое? - спросил Базаров. - Николай Петрович?

- Нет... Они в поле уехали... да я и не боюсь их... а вот Павел Петрович... Мне показалось...

- Что?

- Мне показалось, что они тут ходят. Нет... никого нет. Возьмите. Фенечка отдала Базарову розу.

- С какой стати вы Павла Петровича боитесь?

- Они меня всё пугают. Говорить - не говорят, а так смотрят мудрено. Да ведь и вы его не любите. Помните, прежде вы всё с ним спорили. Я и не знаю, о чем у вас спор идет; и вижу, что вы его и так вертите, и так...

Фенечка показала руками как, по ее мнению, Базаров вертел Павла Петровича.

Базаров улыбнулся.

- А если б он меня побеждать стал, - спросил он, - вы бы за меня заступились?

- Где ж мне за вас заступаться? да нет, с вами не сладишь.

- Вы думаете? А я знаю руку, которая захочет, и пальцем меня сшибет.

- Какая такая рука?

- А вы небось не знаете? Понюхайте, как славно пахнет роза, что вы мне дали.

Фенечка вытянула шейку и приблизила лицо к цветку... Платок скатился с ее головы на плеча; показалась мягкая масса черных, блестящих, слегка растрепанных волос.

- Постойте, я хочу понюхать с вами, - промолвил Базаров, нагнулся и крепко поцеловал ее в раскрытые губы.

Она дрогнула, уперлась обеими руками в его грудь, но уперлась слабо, и он мог возобновить и продлить свой поцелуй.

Сухой кашель раздался за сиренями. Фенечка мгновенно отодвинулась на другой конец скамейки. Павел Петрович показался, слегка поклонился и, проговорив с какою-то злобною унылостью: "Вы здесь", - удалился. Фенечка тотчас подобрала все розы и вышла вон из беседки. "Грешно вам, Евгений Васильевич", - шепнула она, уходя. Неподдельный упрек слышался в ее шепоте.

Базаров вспомнил другую недавнюю сцену, и совестно ему стало, и презрительно досадно. Но он тотчас же встряхнул головой, иронически поздравил себя "с формальным поступлением в селадоны" и отправился к себе в комнату.

А Павел Петрович вышел из саду и, медленно шагая, добрался до леса. Он остался там довольно долго, и когда он вернулся к завтраку, Николай Петрович заботливо спросил у него, здоров ли он? до того лицо его потемнело.

- Ты знаешь, я иногда страдаю разлитием желчи, - спокойно отвечал ему Павел Петрович.

XXIV

Часа два спустя он стучался в дверь к Базарову.

- Я должен извиниться, что мешаю вам в ваших ученых занятиях, - начал он, усаживаясь на стуле у окна и опираясь обеими руками на красивую трость с набалдашником из слоновой кости (он обыкновенно хаживал без трости), - но я принужден просить вас уделить мне пять минут вашего времени... не более.

- Всё мое время к вашим услугам, - ответил Базаров, у которого что-то пробежало по лицу, как только Павел Петрович переступил порог двери.

- С меня пяти минут довольно. Я пришел предложить вам один вопрос.

- Вопрос? О чем это?

- А вот извольте выслушать. В начале вашего пребывания в доме моего брата, когда