Бронзовая птица

да, немного поуспокоились, но есть еще, роют.

– И все знают про этот план? – пролепетал несчастный Миша.

– Да, конечно. Одно время держали в секрете, но все видели, что они копают в лесу. Потом это перестало быть тайной. Копии чертежа были чуть ли не в каждой избе.

– Но, может быть, это не настоящий план? – убитым голосом проговорил Миша.

– План один. Его тут все наизусть знают. Версту на север, еще версту на северо-запад, потом версту, кажется, строго на запад, не помню уже, давно было… – Доктор тронул вожжи. – Вот и вся история. Ну ладно… Значит, вы своего больного попридержите, не давайте ему много есть. Пусть диету соблюдает.

– Диету… да… конечно… – ничего не соображая, повторил Миша, тупо глядя вслед доктору, на его широкую спину в черном сюртуке, вздрагивающую на ухабах и рытвинах дороги, на громадную лошадь.

Она тяжело шагала и лениво отмахивалась хвостом от мух и слепней.

54. Неужели все потеряно?

В лагере царила обычная вечерняя суета. Ребята готовились к ужину, умывались перед сном, складывали гербарии и альбомы, готовили постели в палатках. Девочки правили тетрадки ликбезовцев. Было то вечернее время, когда все устали за день, но не хотят, чтобы день кончился, когда особенно оживленно, весь отряд в сборе, день догорает и надо успеть воспользоваться его последним светом.

Свои обязанности Миша выполнял механически. Мысль о постыдной неудаче не выходила у него из головы. Так опозориться! Все они делали зря. Томительные ночи в музее, ночной поход на Голыгинскую гать, поиски бронзовой птицы в помещичьем доме, открытие тайника, похищение чертежа – все это было ни к чему, бесполезная трата времени. Только бы никто не узнал! Генка и Славка, конечно, никому не разболтают – сами опростоволосились.

А Генка и Славка, ни о чем не догадываясь, были в самом прекрасном расположении духа. Они ходили в обнимку, таинственно перешептывались, с добродушной снисходительностью поглядывая на остальных ребят: наивные ребятишки, играют себе и не знают, какая громадная, удивительная, потрясающая тайна скоро будет открыта!

Потом они подошли к Мише. Генка таинственно прошептал, что в одной книге они нашли листок папиросной бумаги, каким закладывают рисунки, и если этот листок наложить на чертеж, то все очень точно перерисуется. Миша молча кивнул головой в знак того, что он разрешает изъять листок из книги и перенести на него чертеж.

Генка добавил, что в этой книге не один, а три таких листка и хорошо бы сделать три копии. Тогда каждый из них будет иметь по чертежу. На случай потери. В таком опасном предприятии могут быть всякие неожиданности.

Миша согласился и на это.

Потом Генка сказал, что сейчас уже темно. Чертеж они перерисуют завтра утром, когда все уйдут в деревню. Миша согласился. Славка заметил, что его и Генку надо будет завтра освободить от работы в клубе. Миша не возражал и против этого. Он ни против чего не возражал. Все бесполезно! Но сказать ребятам правду у него не хватало духу. Пусть уж занимаются чем-нибудь,