Женская война

ть, я могу объяснить вам его, — сказала она.

Герцог прочел:

«Милая Нанона! » Тут он повернулся к ней, она оправилась от испуга и могла вынести его взгляд с удивительною храбростию.

Герцог продолжал.

«Милая Нанона!

Пользуясь отпуском, которым обязан вам, я для развлечения поскачу в Париж. До свидания, прошу не забыть похлопотать о моем счастии».

— Да он сумасшедший, этот Каноль!

— Почему же? — спросила Нанона.

— Разве можно уезжать так, в полночь, без всякой причины? — сказал герцог.

«Да, правда», — подумала Нанона.

— Ну, объясните же мне его отъезд?

— Ах, Боже мой, — отвечала Нанона с очаровательною улыбкою, — нет ничего легче, ваша светлость.

— И она называет его светлостью! — прошептал Бискарро. — Решительно, он принц.

— Что же? Говорите!

— Вы сами не догадываетесь?

— Нет, нимало!

— Ведь Канолю только двадцать семь лет, он молод, хорош и беспечен. Какой глупости дает он предпочтение? Разумеется, любви. Он, верно, видел у Бискарро какую-нибудь хорошенькую путешественницу и тотчас поскакал за нею.

— Влюблен! Вы так думаете? — вскричал герцог в восторге от мысли, что если Каноль влюблен в другую, так верно не влюблен в Нанону.

— Да, разумеется, он влюблен. Не так ли, Бискарро? — сказала Нанона, радуясь, что герцог соглашается с ее мыслью. — Ну, отвечайте откровенно: не так ли, я угадала правду?

Бискарро вообразил, что настала благоприятная минута подслужиться молодой даме, поддакивая ей. Он улыбнулся, разинув огромный рот, и сказал:

— Действительно, вы, может быть, правы.

Нанона подвинулась на шаг к трактирщику и невольно вздрогнула.

— Не так ли? — сказала она.

— Кажется, сударыня, что именно так. Да, сударыня, вы раскрыли мне глаза.

— Ах, расскажите нам все это, господин Бискарро! — вскричала Нанона, предаваясь первым подозрениям ревности, — говорите, какие путешественницы останавливались вчера в вашей гостинице?

— Рассказывайте, — прибавил герцог, разваливаясь в кресле и протягивая ноги.

— Путешественниц не было, — сказал Бискарро.

Нанона вздохнула.

— Останавливался, — продолжал трактирщик, не подозревая, что каждое его слово падало как свинец на сердце Наноны, — останавливался только молодой дворянин, белокурый, хорошенький, полный, который не ел, не пил и боялся ехать ночью… Дворянин боялся ехать ночью, — прибавил Бискарро, лукаво покачивая головою, — вы изволите понимать…

— Ха! Ха! Ха! Прекрасно! — закричал герцог.

Нанона отвечала на его хохот скрежетом зубов.

— Продолжайте, — сказала она трактирщику. — Вероятно, дворянчик ждал Каноля?

— Нет, он ждал к ужину высокого господина с усами и даже довольно грубо обошелся с бароном Канолем, когда этот хотел ужинать с ним, но храбрый барон не струсил от такой малости. Он, кажется, отчаянный человек, после отъезда высокого господина, поехавшего направо, он поскакал за маленьким, уехавшим налево.

При этом странном заключении Бискарро, видя веселое лицо герцога, позволил себе начать такой громкий смех, что