Ненаписанные книги или рукописи не горят (СИ)

Роман Булгакова сообщил нам, что Красный проект, глубоко библейский по своей сущности спокойно скончался уже в тридцатые годы. Советская власть приказала всем долго жить, а все сделали вид, что мертвец живее всех живых.

И никто тогда еще этого по большому счету не понял среди современников.

А между тем "красный проект" катился еще столько лет по инерции, и только после 1966 года, года опубликования романа, окончательно впал в кому, которую теперь стало модно называть эпохой застоя.

Но здесь мы снова услыхали голос проницательного читателя:

- Сила искусства, безусловно, велика. Но здесь Вы её явно преувеличиваете.

И здесь нельзя не согласиться с проницательным читателем. Безусловно, одного наличия великого романа мало. Нужно еще нечто важное, без чего даже великий роман, может остаться всего лишь еще одной не сгорающей рукописью и не стать самым великим.

Что еще необходимо? Заказ. Власти и общества. Без него, увы, тоже не обойтись. И здесь я думаю, нам будет необходимо рассмотреть историю создания еще одного великого романа. Речь идет о романе "Двенадцать стульев" Ильфа и Петрова.

Как пишут исследователи творчества данных авторов М.П. Одесский, Д.М. Фельдман:

"Работа над романом шла в период наиболее ожесточенной открытой полемики партийного руководства - И.В. Сталина и Н.И. Бухарина - с так называемой "левой оппозицией": Л.Д. Троцким и его сторонниками. Предмет полемики - нэп. Троцкий давно уже доказывал, что Сталин и Бухарин, используя нэп ради укрепления личной власти, предали идею "мировой революции". А это, по мнению Троцкого, приведет к гибели СССР в результате "империалистической агрессии": нэп был лишь временным "стратегическим отступлением", марксизм изначально определяет, что до победы "мировой революции" невозможно "построение социализма в одной отдельно взятой стране".

Успеха Троцкий и его сторонники не добились, их продолжали оттеснять от власти. Но весной 1927 года оппозиционеры вновь активизировались. 12 апреля стал явным провал ќполитики "большевизации" Китая, где шла многолетняя гражданская война. Генерал Чан Кайши, командующий Народно-революционной армией, отказался от союза с коммунистами, более того, санкционировал массовые расстрелы недавних союзников в Шанхае. 15 апреля советские газеты сообщили о "шанхайском перевороте" и "кровавой бане в Шанхае". Троцкий, используя неудачу сталинско-бухаринского руководства, тут же заявил, что, "усмирив" Китай, "силы международного империализма" обезопасят свои колонии от "революционного пожара", объединятся и непременно начнут войну против СССР. А в СССР Сталин и Бухарин затягивают нэп, что ведет к "реставрации капитализма". Выход, согласно Троцкому, был лишь один: как можно скорее отстранить от власти Сталина и его сторонников.

Апологеты сталинско-бухаринской "генеральной линии" попали в сложное положение. Вряд ли имело смысл, опровергая Троцкого, доказывать, что нет ни реальной угрозы интервенции, ни опасности "реставрации капитализма" силами "внутренних врагов" СССР. Сделать это было легко, но доказанное противоречило бы основным советским идеологическим установкам. Сталин и Бухарин выбрали другой путь: началась планомерная и открытая дискредитация Троцкого. Его оппоненты утверждали, что руководство партии вовсе не отвергло "мировую революцию" как цель, просто до нее еще далеко, потому целесообразно не ссылаться на марксистские теории, не рассуждать постоянно о международном положении, а решать актуальные задачи "социалистического строительства", развивать экономику СССР, исходя из реальных условий, не надеясь на скорую абсолютную победу в результате всемирного "революционного пожара".

События же в Китае не настолько значительны, чтобы привести к глобальной войне. И предпосылок "реставрации капитализма" в СССР нет, все разговоры об этом, да и о военной опасности, вызваны обычным "левачеством" Троцкого, неготовностью троцкистов к "мирному строительству", желанием вернуться к прошлому - к привычным методам управления, к "военному коммунизму".

Официальная пропаганда способствовала тому, чтобы Троцкий и "левая оппозиция" стали символами гражданской войны, "красного террора", разрухи, голода. А сталинско-бухаринское руководство рекламировалось в качестве гаранта стабильности и продолжения нэпа. Ради унижения троцкистов допускались и даже поощрялись насмешки над "левачеством" в любых областях - литературе, театре и т. д. . Вот в этой ситуации соавторы и приступили к "Двенадцати стульям""

А теперь посмотрим на другое великое произведение 20 века - "Тихий Дон" и соотнесем то, что нам известно о нём с данной информацией исследователей творчества Ильфа и Петрова. "Ти;хий Дон" - роман-эпопея Михаила Шолохова в четырех томах. Тома 1-3 написаны с 1925 по 1932 год, опубликованы в журнале "Октябрь" в 1928-1932 гг. Том 4 закончен в 1940 году, опубликован в журнале "Новый мир" в 1937-1940 году. Точно так же как и "Двенадцать стульев" этот роман вышел почти в одно время к читателю и ознаменовал собой конец определенного исторического периода времени. До 1941 года роман был опубликован полностью. И это несмотря на то, что его публикация вызывала массу протестов у определенной части советских функционеров, называвших роман Шолохова явной контрреволюцией. Не будь у власти в тот момент критической необходимости вывести себя и страну из затянувшегося революционного рывка, не было бы вероятней всего и этих великих романов.

Страна, читая Шолохова, впервые совместно пережила перипетии недавних событий и смогла осознать весь ужас гражданской войны. Оказалось, что это была не просто история прекрасных красных героев и злобных белогвардейских злодеев. Нет. Гражданская война это была величайшая народная трагедия. И не зря главный герой романа не красный командир, а бело-казак, который пролил море крови красных бойцов, и при этом он остался человеком родным и близким для миллионов читателей. Это было невозможно в СССР тогда, но это произошло. Миллионы читателей впервые осознали, что гражданская война была братоубийственной по своей сути, и в ней не могло быть по определению героев, были только палачи и жертвы. Так фактически и прошло первое внутреннее замирение после большой войны. Да и перед надвигающейся новой войной, в которой противостоять иноземному врагу нужно было уже всем миром, ни в коем случае не допустив рецидивов гражданской войны внутри своей страны. За чтением "Тихого Дона" гражданская война в головах людей мирно завершилась.

Роман "Двенадцать стульев" стал тоже закрытием темы войны. Он показал, что началась уже новая жизнь и возврата к прошлому не будет, все если не счастливы, то как-то нашли себя в новой жизни. Даже стопроцентно люди из прошлого, бывшие дворяне и купцы, вполне нормально устроились при новых властях и если и выражают какое-то недовольство, то оно не несет в себе ничего серьезного и опасного. Жизнь потихоньку стала налаживаться. "Жить стало лучше, жить стало веселей".

А теперь вновь вернемся к роману Булгакова. Он, этот роман о дьяволе, тоже начал писаться в 1928 году и должен был выйти в печать где-то в 1929 или в 1930 году. Но не вышел. Первая редакция "Мастера и Маргариты" была уничтожена автором 18 марта 1930 года после получения известия о запрете пьесы "Кабала святош". Об этом Булгаков сообщил в письме правительству: "И лично я, своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе...".

Похоже на то, что данный роман тоже был неким заказом Сталина, как и романы "Тихий Дон" и "Двенадцать стульев". Судя по дате начала работы, можно сделать предположение, что под видом дьявола Булгаков должен был бы вывести на всеобщее осмеяние фигуру Троцкого. Раз в этот период времени шла атака на Троцкого и леваков по всему литературному фронту, то и данный роман почти наверняка должен был бы участвовать в этой атаке. Мало того, можно предположить, что Булгаков был близок к тем слоям власти, где шла борьба не на жизнь, а на смерть за власть еще и в более ранний период и участвовал активно в политических интригах. И к такому выводу нас подводит тот факт, что еще в 1925 году Булгаков написал повесть "Собачье сердце", по сути своей являющаяся сверх анти-левацкой. Она настолько критична по отношению к левакам, к советской власти, что её опубликовали только в 1987 году официально в СССР. Но об этой повести всем было известно. Она имела хождение в кругах близких к высшей власти. На чтении рукописи повести во время собрания литераторов в Газетном переулке присутствовал агент ОГПУ, охарактеризовавший произведение так: