Каторга

плавучей тюрьмы, для чиновников Сахалина всегда событие "табельное", дамы заранее шили новые туалеты, а их мужья не скрывали желания навестить корабельный буфет. Был пасмурный денек, сеял мелкий дождик, когда телеграфисты сообщили, что "Ярославль" миновал траверз Императорской гавани и, если не помешают льды, выпирающие из Амурского лимана, то завтра его можно ожидать на рейде Александровска. С утра пораньше к побережью выступила конвойная команда, из города потянулись вереницы колясок с администрацией. "Ярославль" уже дымил на рейде напротив маяка "Жонкьер"; баржи с каторжными командами (из числа матросов военного флота) торопливо переваливали из трюмов корабля на берег отощавшую и крикливую массу арестантов, которых тут же запирали в карантинный барак. Сразу начинался медицинский осмотр всех прибывших, их регистрация. При этом диалоги были столь же выразительны, как и сами действия властей предержащих:

- Ну, называйся... по какой статье прибыл?

- Перегудов Иван... по бродяжничеству.

Тут же кулаком прибывшего по морде - бац:

- Ах ты, шкура дырявая! Ведь ты в позапрошлом годе уже бывал здесь под именем Филонова... бежал? Теперь заново перекрестили тебя? Эй, в кандалы его!

Давай следующего...

У стола комиссии парень из крестьян - его тоже в ухо.

- За что лупите, ваше благородие?

- А что же нам? Или орден тебе повесить?..

Вот стоит с мешком печальный русский интеллигент:

-- Небось политика? Какой партии?

- Простите, я только вегетарианец.

- Знаем вас, паскудов. Начитались Левки Толстого, а теперь противу царя поперлись... А ну! Огурченко, дай-ка ему...

За Огурченко дело не стало: приказ есть приказ.

- Здоров! - кричат врачи, и печальный интеллигент, подкинув мешок на спине, отходит в сторону "годных".

- А тебя-то за что? - спрашивают его уголовники.

-- Если бы знать, - следует невеселый ответ. - Наверное, виноват, что всегда отвергал мясную пищу...

Ляпишев в сером генеральском пальто стоял на пристани подле Бунге, когда к нему подошел молодой человек:

- Я желал бы представиться... Георгий Георгиевич Оболмасов! С отличием выпущен из Горного института, а теперь, как патриотически настроенный индивидуум, желал бы возложить свои благородные стремления на драгоценный алтарь отечества.

- Простите, - сразу перебил его сладкоречие Ляпишев, - если вам так уж понадобился алтарь отечества, то вы напрасно ищете его на каторге Сахалина. Какова цель вашего приезда, сударь?.. Ах, опять нефть! - сказал губернатор, выслушав геолога. - До сахалинской нефти уже немало охотников. Лейтенант флота Зотов давно сделал заявки, но успел разориться. А теперь на Сахалин едут всякие иностранцы, даже издалека ощутившие аромат сахалинского керосина и асфальта... Так что, извините, господин Оболмасов, но я вам - не помощник!

Геолог отошел, а Бунте спросил Ляпишева:

- Почему вы так строги к этому молодому энтузиасту?

- Я не слишком-то доверяю людям, которые публично распинаются в своем патриотизме.