Женская война

как я страдаю, так верно сжалилась бы надо мною!

— Так надобно повидаться с ним, виконтесса.

— Невозможно видеть его! Вы знаете, я просила позволения у принцессы, она отказала.

— Знаю… Даже согласен с нею… Однако же…

— Однако же вы учите меня непослушанию! — сказала Клара в изумлении и пристально посмотрела на Лене, который смутился и опустил глаза.

— Я стар, милая виконтесса, — сказал он, — потому, что я стар, я недоверчив. Впрочем, в этом случае слово принцессы священно: из двух арестантов умрет только один, сказала она. Но в продолжение многолетней жизни моей я замечал, что неудача часто преследует того, кому прежде покровительствовало счастье, и потому имею правилом: не пропускать счастливого случая. Повидайтесь с женихом, виконтесса. Верьте мне, повидайтесь с ним.

— Ах, Лене, — вскричала Клара, — как вы пугаете меня!

— Я вовсе не намерен пугать вас. Впрочем, неужели вы хотите, чтобы я советовал вам не видать его? Верно, нет, не так ли? И вы, верно, более бранили бы меня, если бы я сказал вам не то, что теперь говорю?

— Да, да, признаюсь, что вы правы. Вы говорите, что мне надобно видеться с ним. Но это первое, единственное мое желание, об этом я молилась, когда вы вошли сюда. Но разве это возможно?

— Разве есть что-нибудь невозможное для женщины, которая взяла Сен-Жорж? — спросил Лене улыбаясь.

— Увы, — сказала Клара, — вот уже целых два часа я ищу средства пробраться как-нибудь в крепость и до сих пор не могла ничего придумать.

— А если я дам вам средство, — сказал Лене, — чем вы заплатите мне?

— Чем?.. О, тем, что вы поведете меня к алтарю, когда я буду венчаться с Канолем.

— Благодарю, дитя мое… Я вас в самом деле люблю, как отец.

— Но где же средство?

— Вот оно. Я выпросил у принцессы позволение на вход в крепость для переговоров с арестантами. Мне хотелось привязать к нашей партии капитана Ковиньяка, если бы было возможно спасти его, но теперь мне не нужно позволение принцессы: ваши просьбы за Каноля осудили Ковиньяка на смертную казнь.

Клара невольно вздрогнула.

— Возьмите же эту бумагу, — продолжал Лене, — вы видите, в ней нет имени.

Клара взяла бумагу и прочла:

«Тюремщик крепости может впустить подателя сей записки к арестантам на полчаса.

Клара-Клеменция Конде».

— Ведь у вас есть мужское платье? — спросил Лене. — Наденьте его. У вас есть пропуск в крепость, пользуйтесь им.

— Бедный! — прошептала Клара, не могшая прогнать мысли о Ковиньяке, которому следовало умереть вместо барона Каноля.

— Он покоряется общему закону, — сказал Лене. — Он слаб, его съедает сильный, он без поддержки и платит за того, у кого есть протекция. Я буду жалеть о нем, он малый умный.

Между тем Клара повертывала бумагу в руках.

— Знаете ли, — сказала она, — что вы очень соблазняете меня этим позволением? Знаете ли, что когда я обниму бедного моего друга, то захочу увести его на край света?

— Я посоветовал бы вам сделать это, если бы дело было возможное, но эта бумага не бланк, и вы не