Каторга

ий. Но для нас, читатель, самым важным в этой главе останется, конечно, "сахалинский вопрос". Понятно, что японцы видели в Сахалине не только "туковую" кормушку для своих рисовых плантаций, но и важный стратегический плацдарм, с которого всегда можно влиять на дальневосточную политику русского кабинета...

Тридцатого июля японцы снова встретились с русскими, и Комура был удивлен, что делегация России сразу же отвергла четыре японские претензии, в том числе пункт No 5 - об уступке Сахалина и пункт No 9 - о выплате контрибуций. При этом Витте держал себя столь надменно, что барон Комура не выдержал:

- Ведите себя здесь не как победитель!

- В чем дело? - отвечал Витте. - В этой войне, меж нами не было победителей, а значит, не было и побежденных... Да, мы согласны, чтобы Япония, как и раньше, ловила рыбку у берегов Сахалина, но уступать Сахалин Россия не намерена.

Состоялся острый обмен мнений о контрибуциях.

- Контрибуции, - веско заметил Розен, - платят лишь побежденные народы, желающие, чтобы неприятель поскорее убрался от них восвояси. Даже на Парижском конгрессе, после падения Севастополя, никто из держав-победительниц не осмелился требовать с России возмещения военных убытков.

Витте добавил, что Россия согласна возместить японские расходы, но только в тех пределах, какие были сопряжены с содержанием в Японии русских военнопленных.

- Тут мы не станем спорить! Россия оплатит все издержки, связанные с содержанием и лечением наших пленных.

Переговоры осложнялись, противники перешли к резкостям. Русская сторона с издевкой спрашивала японскую:

- Что, разве в Токио совсем не осталось денег? В таком случае советуем вашей армии занять нашу Москву, тогда, быть может, вы и получите от нас контрибуции.

- В таком случае, - зло парировал Комура, - мы бы не просили денег, а продиктовали бы вам любые условия.

- Вряд ли! - смеялся Витте. - Наполеон побывал в Москве, но условия мира продиктовала ему Россия... в Париже! Сидя же в Московском Кремле, Наполеон бог знает до чего додумался, но ему и в голову не пришло выпрашивать у России деньжат, чтобы выбраться из войны с Россией...

Витте распорядился узнать расписание пароходов, отплывающих обратно в Европу. "Дело идет к разрыву! - писали американские газеты. - Японская лиса не в силах бороться с русским медведем!" Рузвельт оказался шокирован. Мнение публики и газет США склонялось на сторону интересов России, а он, поддерживая Японию, мог оказаться в политической изоляции. В переговорах назревал кризис, а президент слишком дорожил славою "миротворца". Он сказал Комуре, что "контрибуции" могут быть обидными для самолюбия русского кабинета:

- Впредь говорите о "возмещении военных издержек"... Второго августа началось обсуждение "сахалинского вопроса". Комура обложил себя баррикадами документов, в которые постоянно заглядывал, а перед Витте лежала раскрытая, пачка папирос, и ничего больше. Комура стал отвоевывать Сахалин.

- Вы, - сказал он русским, - по-прежнему смотрите