История всемирной литературы Т.5

*Глава вторая*

ЛИТЕРАТУРА КАНАДЫ

Существование в современной Канаде двух национальных литератур восходит своими истоками к XVIII в. Начавшееся столетием раньше формирование франкоканадской культурной традиции продолжалось и после 1763 г., когда Новая Франция стала английской колонией. Но параллельно этой традиции со второй половины XVIII в. появляются первые ростки англоканадской литературы, создаваемой значительно возросшим к концу столетия англоязычным населением колонии. Языковый барьер, ориентация на разные литературные метрополии, заметные различия в общественном сознании завоевателей и завоеванных определили разобщенность франко-канадской и англо-канадской словесности с первых же шагов развития.

ЛИТЕРАТУРА НА ФРАНЦУЗСКОМ ЯЗЫКЕ

XVIII век — сложный и трудный период в духовном развитии французской Канады, в становлении национального самосознания жителей колонии, в формировании самостоятельной культурной традиции, подготавливавшей почву для возникновения собственно национальной литературы.

Духовный облик первой половины века, вплоть до 1763 г., определяется по-прежнему существованием французско-канадской литературы, представленной главным образом хрониками, путешествиями, историческими сочинениями, печатавшимися во Франции. Тенденции, свойственные французской культуре того времени, переплетались в них с образами, материалом, темами, идущими от канадской действительности. Однако дневниковые записи, столь характерные для литературы этого типа в XVII в., постепенно уступают место более обширным историческим повествованиям, в которых намечается тяга к синтетическому осмыслению действительности и временами появляются антиклерикальные и антиколониальные настроения.

Симптоматичны в этом отношении весьма популярные в первой половине XVIII в. сочинения Луи-Армана де Ла Онтана (1666—1715?) «Новые путешествия в Северную Америку г-на барона де Ла Онтана», «Записки о Северной Америке, или Продолжение путешествий г-на барона де Ла Онтана», «Дополнение к путешествиям г-на барона де Ла Онтана, или Диалоги автора с разумным дикарем» (1703).

Успех этих произведений (первая книга выдержана в характерном для эпохи эпистолярном жанре) объясняется увлекательностью повествования, где сведения об экзотических нравах индейских племен Северной Америки переплетались с рассказом о жизни колониальной верхушки, о приключениях, пережитых автором и изложенных то патетично, то с юмором и с элементами романического вымысла. Популярность сочинений Ла Онтана связана и с тем, что в них он выразил идеи, которые прочно вошли в сознание эпохи. Последняя часть «Путешествий» Ла Онтана построена как диалог автора, защищающего европейские порядки, с гуроном Адарио, «разумным дикарем», осуждающим корыстолюбие европейских колонизаторов и их цивилизацию: законы, противоречащие изначально доброй человеческой природе, институт частной собственности, политические порядки, церковь, наконец, науку и искусство, развитие которых создало искусственные потребности и приучило к ненужной роскоши. При этом если барон не слишком убедительно аргументирует свои позиции, то Адарио, напротив, выступает во всеоружии логики и красноречия. Европейской цивилизации Адарио противопоставляет жизнь индейцев, не знающих, что значит «твое» и «мое», чуждых наукам и свободных от законов, но живущих в мире и согласии, жизнью, близкой к природе — единственному источнику подлинного счастья, личных и гражданских добродетелей.

Сочинения Ла Онтана, отразившие распространение вольномыслия и зарождение просветительских тенденций в Европе и Новой Франции, вызвали враждебное отношение со стороны католических авторов. Иезуит Франсуа-Ксавье де Шарльвуа (1682—1761), создатель самой обширной и наиболее документированной истории Новой Франции («История и общее описание Новой Франции», 1744), открывает свое повествование полемикой с Ла Онтаном. Требованию свободы мысли Шарльвуа противопоставляет сетования на «чудовищные домыслы, опасную приправу из сатиры, вольнодумства и неверия», которую «не следовало делать достоянием широкой публики». Он называет Ла Онтана «дурным наставником», обвиняет его в искажении фактов и ненависти к духовенству. Однако, несмотря на известную тенденциозность автора, стремящегося прославить великую, с его точки зрения, миссию иезуитского ордена в Америке, книга Шарльвуа была для своего времени наиболее полным источником сведений о жизни Новой Франции. Уделяя основное внимание деятельности монашеских орденов в Северной Америке, Шарльвуа тщательно описывает систему административного управления колонии, политику, которую проводили ее губернаторы, путешествия, предпринимавшиеся с целью дальнейшего освоения страны, и т. д. В книге есть географические сведения о Канаде, ее флоре и фауне, планы городов и фортификационных сооружений и даже статистические данные. Шарльвуа ведет повествование в форме непринужденной беседы с читателем, оживляя ее живописной деталью, размышлением, моральной сентенцией.

Помимо исторических сочинений, литература Новой Франции в XVIII в. включала образцы эпистолярной прозы (письма Элизабет Бегон, содержащие ценные сведения о состоянии канадского общества накануне английского завоевания), ораторского красноречия (проповеди Франсуа-Ксавье Дюплесси, уроженца Канады, выступавшего с успехом на церковных кафедрах Франции, Германии, Фландрии) и поэзии (ироикомическая поэма Этьена Маршана «Волнения в лоне канадской церкви в 1728 году», написанная по случаю смерти архиепископа де Сент-Валье).

Все эти произведения, не составляя еще национальной франко-канадской литературы, наряду с развитой народной поэзией, свидетельствовали о процессе постепенного формирования франкоязычной культурной традиции, которая оказалась достаточно сильной и жизнеспособной, чтобы после 1763 г. не только не погибнуть, но и стать основой возникновения подлинно национальной франко-канадской словесности. В обстановке настойчиво проводимой британским правительством политики «расфранцуживания» франко-канадцам, отрезанным от Франции и ее культуры, пришлось почти все начинать как бы заново. Но они смогли это сделать потому, что имели за своими плечами почти полтора века существования франкоязычной культурной традиции.

Медленный и трудный путь к созданию самостоятельной франко-канадской словесности начинался в атмосфере сопротивления и борьбы. Неудивительно поэтому, что первыми — и единственными до конца века — видами литературной продукции, предваряющей появление собственно литературы, была газетная проза, политический памфлет и парламентское красноречие.

Газеты появились в Канаде сразу же после завоевания. В 1764 г. англичане Уильям Браун и Томас Джилмор основали первую канадскую типографию, в которой в том же году была отпечатана первая канадская газета — «Ла Газет де Кебек». Вслед за «Ла Газет де Кебек», являвшейся официальным органом губернатора и выходившей на французском и английском языках, стали возникать и другие периодические издания. Поначалу они носили чисто информационный характер, перепечатывали новости из европейских и американских газет, публиковали отрывки из произведений французских авторов. Но постепенно франко-канадская периодика насыщалась местным материалом и становилась важным средством в борьбе, которая развертывалась между патриотами и представителями британских властей, между либерально настроенной интеллигенцией и преданным монархическим учреждениям духовенством.

Хотя наиболее славный период в развитии франко-канадской журналистики относится к началу XIX столетия и связан с деятельностью газеты «Ле Канадьен», несомненный интерес представляет такое издание, как «Газет литерер» (1778). Ее основателями были переселившиеся в Канаду французы Валантен Жотар и Флери Меспле. Отражая распространение вольномыслия среди канадской интеллигенции, газета выступила с пропагандой идей французских просветителей. Она публиковала отрывки из произведений Вольтера, Дидро и других энциклопедистов, широко их комментируя. Сотрудники газеты, печатавшие статьи под различными псевдонимами, требовали свободы мысли и печати, обличали религию, порождающую нетерпимость и фанатизм, критиковали схоластическую философию, противопоставляя ей философскую мысль просветителей, выступали против невежества и суеверий, требовали реформы школьного образования. Газета просуществовала около года, после чего по приказу губернатора была закрыта, а редакторы ее посажены в тюрьму.