Поэтика за чайным столом и другие разборы

294

«После смерти Л. Я. ее сахарница <…> попала в дом к сыну Лены [жены Кушнера Елены Невзглядовой] — Мите и его жене Свете, а потом, после этого стихотворения, была торжественно возвращена нам с Леной <…> Тяжеленькая, продолговатая, глубокая, с двумя ангелочками, припаянными с боков, и узорными ручками, на каждой из которых можно разглядеть открытую пасть маленького дракона» (А. Кушнер, электронное письмо ко мне, 17 декабря 2011 г. — А. Ж.). Прислал Кушнер и две фотографии сахарницы, сделанные им самим.

295

Этого стихотворения касается Кушнер в своей статье о Кузмине [Кушнер 2003: 267].

296

Единственное вхождение слова сахарница, отмеченное в поэтическом подкорпусе Национального корпуса русского языка (http://ruscorpora.ru/search-poetic.html).

297

Автореминисцентно и посвящение — Л. Я. Гинзбург адресовано также стихотворение «Эти бешеные страсти…» (1972).

298

Об этой стихотворной перекличке и ее поэтическом контексте см.: Боровикова 2003.

299

«„В вагоне“ — одно из высших достижений лирического психологизма Анненского <…> Но в данном случае [вещи — ] аксессуары; подлинные же двигатели лирического сюжета — люди. Это стихотворение — образец лирической новеллистичности, удивительной по динамике подразумеваемого» [Гинзбург 1974 [1964]: 339–340].

По линии повествовательности и одновременно «посудности» можно вспомнить популярное в свое время детское стихотворение С. Михалкова «Хрустальная ваза» (1951). Там три школьницы несут любимой учительнице в подарок от класса вазу, роняют ее, разбивают (!), но случившиеся рядом советские люди приходят на помощь и в складчину покупают новую — От штатских и военных — Людей обыкновенных, От всех в живых оставшихся Участников войны, От бывших одноклассников, На встречи собиравшихся, От мальчиков и девочек, От всех детей страны!

У Кушнера сюжет «обратный», но формат, а главное, событийность — типологически общие.

300

У него есть и «посудное» стихотворение — «Тоска белого камня» (1904, опубл. 1910), где постылый узор города компенсаторно сжимается лирическим «я» в рисунок на фарфоре: Так, устав от узора, Я мечтой замираю В белом глянце фарфора С ободочком по краю; с ним перекликается уже упоминавшийся «Фузий в блюдечке» Кузмина (1917), ср.: И весь залив, хоть будь он вдвое шире, Фарфоровый обнимет ободок.

301

Я ограничился рассмотрением текстов, предшествовавших и современных «Сахарнице» (преимущественно в рамках сборника Кушнер 1997), причем исключительно их плана содержания.

302

«Сахарница» написана одним из любимых размеров Кушнера — 6-стопным ямбом с цезурой после 3-й стопы.

303

Увлекательная задача — описать систематическую опору Кушнера, поэта александрийского склада, на поэтику Баратынского, Тютчева, Фета, Анненского, Кузмина, Мандельштама и Пастернака, а также Пруста (Любимый роман, возвращающий время; «Ночной парад», 1977) — оригинальную разработку и органическое совмещение характерных приемов разных предшественников.

304

Такая представительность — типичный вызов, стоящий перед пишущим о «малом».

305

Красноречивее была бы демонстрация инвариантности на примере текстов с разными локальными темами, но это потребовало бы более развернутого изложения.

306

Впрочем, у на мгновение взятой поэтом в руки тяжелой, как сон, сахарницы с серебряным брюшком и на четырех подогнутых ножках как будто есть метапоэтический прообраз:

Нерасторопна черепаха-лира, Едва-едва беспалая ползет, Лежит себе на солнышке Эпира, Тихонько грея золотой живот. Ну, кто ее такую приласкает, Кто спящую ее перевернет? Она во сне Терпандра ожидает, Сухих перстов предчувствуя налет.

(Мандельштам, «На каменных отрогах Пиэрии…»)

Кушнер, однако, этой аллюзии не авторизует: «А черепахи-лиры в стихах про сахарницу нет, хотя она есть в других стихах, которые ты называешь» (электронное письмо от 17 декабря 2011; в письме к нему я упомянул стихотворения «Я думаю, когда Гомер писал…» и «У Мандельштама черепаха-лира…»).

307

Впервые: Новый мир. 2013. № 8. С. 179–193.

Мое внимание на эти стихи Бородицкой обратил Сергей Гандлевский. За замечания я благодарен Л. Г. Пановой, Марку Фрейдкину, Н. Ю. Чалисовой и особо самой Марине Бородицкой.

308

Русскую параллель см. в частушке: Мильцанер, а мильцанер, Меня обокрали. К моей целочке вчера Ключи подобрали.

Ср. еще: There was an old man of Dundee, Who came home as drunk as could be. He wound up the clock. With the end of his cock, And buggered his wife with the key. — Русская параллель: Уронил часы в п…у я — Тикают проклятые. Я их х…м завожу В половину пятого.

309

Согласно позднейшим интерпретациям, не Волк насилует Красную Шапочку, а она соблазняет его; см.: Берн 2002: 37–42.

310

Об эротической образности стихотворения Бродского и ее фольклорных параллелях см.: Левинтон 1998: 237–242.

311

См.: Панова 2006: I, 413–414.

312

У автора есть вариация на одну из тем Песни песней:

Мой возлюбленный, проснулся ты в ночи, Ищешь грудь мою, спешишь приникнуть к ней, Что подобна двойням серны. О, молчи! Сколь прекрасен ты собою, царь царей! Твой живот смуглее чаши золотой, Естество нежнее лилий на ветру. Освежите меня яблок кожурой, А уж мякоть я на терочке натру. Мед и млеко у тебя под языком, Я не чую, что сосцы мои в крови. Подкрепите меня чаем с молоком, Ибо я изнемогаю от любви.

(«Кормящая»)

Тема «запертости на замок», восходящая к «Песни песней», лежит в основе пастернаковского «Дик приход был, дик прием…» (1917):

Если губы на замке, Вешай с улицы другой. Нет, не на дверь, не в пробой, Если на сердце запрет, Если губы на замке, Вешай с улицы другой. Нет, не на дверь, не в пробой, Если на сердце запрет, Но на весь одной тобой Немутимо белый свет. Чтобы знал, как балки брус По-над лбом проволоку, Что в глаза твои упрусь, В непрорубную тоску <…> Гарь на солнце под замком, Гниль на веснах взаперти…

313

Ларец, ключи, запертый дом и похищаемые в пользу будущего мужа сокровища фигурируют и в сюжетной линии еврейки Джессики.

314

О массовой популярности этого топоса свидетельствует, например, такой графоманский текст (http://rupoezia.ru/ne-paday-na-koleni-yunyiy-ryitsar-ya-kazhdyiy-den-mechtala-o-takom/; 12.03.12):

Не падай на колени юный рыцарь, я каждый день мечтала о таком, Красивом, храбром, добром, званом принце, но сердце разукрашено замком. Стоишь мурлычешь что-то мне на ушко, глаза твои сияют от любви, А я такая девушка-простушка, но не могу я с вами не на вы. Ты за меня сражаешься упрямо, цветы к моим ногам и годы ты со мной. За это время я и не слыхала, чтобы встречался ты с какой-нибудь другой. Ты смотришь на меня, и только слово, и понимаю: я с тобой на век… Но понимаешь ты? на мне оковы! ведь в сердце есть любимый человек!