Прах и пепел

ли там больницы.

Саша въехал в деревню Грязное последним. Уже был день, сумрачный, холодный, падал не переставая снег. Проценко подсел в кабину, доложил: люди накормлены и отдыхают, деревня большая, машины разъехались по улицам и проулкам, прижались к домам, к заборам, сверху их сразу не увидишь, к тому же запорошены снегом.

Проценко отвел Сашу на его квартиру. Хорошая, теплая изба, старики хозяева, сноха, внуки. Встретили вежливо, но не сказать, что приветливо. Сашу это удивило — в других деревнях к ним относились сердечнее.

Саша разулся, подержал ноги возле печки, согрелся немного, сменил носки, похлебал горячих хозяйских щей и отправился к смотрителю дороги Блинову. Хотелось спать, падала голова, но пересилил себя.

Блинов оказался угрюмым мужиком, сказал, что стройматериалы завезли только до деревни Дурное, лежат на обочинах, а вешки, может, и попадали, третий день метет. Дорогу можно определить по канавам, до них отсюда километров десять.

— Поедете с нами, покажете канавы, — сказал Саша.

— Зачем это я поеду?!

— Вы же смотритель, дорожный мастер…

— Работал по обслуживанию, это действительно, а сейчас кому нужна моя должность? И ехать никуда не могу — спина не разгибается. Радикулит.

— Поедете, закутаем в тулуп, посадим в кабину, поедете!

Блинов сурово покосился на Сашу.

— Когда выезжать собираетесь?

— К вечеру. Как стемнеет, выедем.

— Чего ждать-то?

— Люди две ночи не спали, на ногах не держатся…

— Дорогу до канав надо днем прочистить, ночью потеряемся в поле. Иди к председателю колхоза, Галине Ильиничне, проси людей с лопатами, прочистят, сколько возможно, я покажу.

22

Председатель колхоза, Галина Ильинична, крупная тетка средних лет, в шерстяной кофте, к которой был прикреплен орден, хмурилась, слушая Сашу.

— Какие у нас жители? Старики, женщины, дети.

— В Москве женщины роют противотанковые траншеи, всем тяжело.

— Знаем, слыхали, читали, — усмехнулась она. — Так ведь в Москве роют траншеи, чтобы враг не прошел, а мы будем дорогу чистить, чтобы наши защитнички подальше от врага убежали? Так ведь?

— Нет, — только и нашелся что ответить Саша, ошеломленный этой логикой.

— Вот ты, например, где твои знаки различия? Кубари или шпалы, не знаю, что тебе положено. Заранее снял, к плену готовишься?

— Я не командир. Командир роты убит, взводный тяжело ранен, пришлось мне, рядовому, принять командование. В Пронск идем, к своей дивизии. И не думайте, что нам было легко пробиваться.

— Это дела не меняет, — не уступала она. — Немцы в Михайлове, отсюда рукой подать, не сегодня-завтра здесь будут, а вы уходите, да еще дорогу вам гладенькую приготовь. А почему нас с собой не берете? Что вы нас тут-то оставляете?

— Пожалуйста! Грузитесь немедленно, с лопатами, конечно, поможете дорогу расчищать. Давайте, давайте, собирайтесь!

Она вздохнула:

— Указаний пока таких нет — уходить, скот угонять. Его не бросишь!

— Указаний нет… А мы? Мы простые солдаты. Вот так.

— Может быть, и так…