Женская война

гонцами. Нельзя требовать слишком многого. Когда получают добрую весть, следует принимать ее с радостью, не заботясь, каким образом она к нам доходит.

Между тем толпа увеличивалась, потому что все отдельные группы сливались с нею, как ручейки сливаются с рекою. Посреди этой толпы, состоявшей из нескольких тысяч человек, шло тридцать солдат, а посреди солдат шел пленник, которого, как казалось, солдаты защищали от народной ярости.

— Смерть! Смерть ему! — кричала толпа. — Смерть коменданту Брона.

— Ага, — сказала принцесса, улыбаясь с торжеством, — решительно есть пленник, и, кажется, притом комендант Брона.

— Точно так, ваше высочество, — отвечал Лене, — и притом, кажется, пленник находится в страшной опасности. Слышите угрозы? Видите, какое бешенство? Ах, ваше высочество, они растолкают солдат и разорвут его на куски! О, тигры! Они чуют кровь и хотят упиться ею.

— Пускай они делают, что хотят! — вскричала принцесса с кровожадностью, свойственной женщинам, когда они предаются дурным наклонностям. — Оставьте их! Ведь это кровь врага!

— Но, ваше величество, — возразил Лене, — враг этот находится под прикрытием принца Конде, подумайте об этом. Притом, может быть, Ришон, наш храбрый Ришон, подвергается точно такой же участи? Ах, они отобьют солдат! Если они доберутся до него, он погиб!

Лене обернулся и закричал:

— Отправить двадцать человек на помощь солдатам, двадцать человек решительных и смелых! Если дотронутся до пленника, то вы ответите мне вашими головами. Ступайте!

Тотчас двадцать мушкетеров из городской милиции, принадлежавшие к лучшим семействам бордосских жителей, спустились, как поток, по лестнице, пробились сквозь толпу и присоединились к отряду. Они едва не опоздали: несколько рук, подлиннее и порешительнее прочих, успели уже оборвать фалды у синего мундира пленного коменданта.

— Благодарю вас, господа, — сказал он, — вы вырываете меня из челюстей каннибалов. Это очень хорошо с вашей стороны. Ну, если они всегда так едят людей, то скушают всю королевскую армию в сыром виде, когда она придет осаждать город.

Он засмеялся и пожал плечами.

— Какой храбрец! — сказали в толпе, увидав спокойствие пленника, может быть, несколько притворное, и повторяя его выходку. — Да он настоящий храбрец! Он ничего не боится! Да здравствует комендант!

— Пожалуй, извольте, — отвечал пленный, — да здравствует комендант Брона! Мне было бы очень хорошо, если бы он здравствовал.

Бешенство народа тотчас превратилось в удивление, и это удивление тотчас разразилось в энергических выражениях. Вместо мучительной смерти торжество досталось коменданту, то есть нашему другу Ковиньяку.

Читатель, вероятно, уже догадался, что это был Ковиньяк, так печально вступивший в Бордо под пышным названием коменданта Брона.

Под прикрытием солдат и под защитою своей неустрашимости пленник добрался до дома принцессы. Половина стражи осталась у ворот для охранения их, а другая половина повела его к принцессе.

Ковиньяк гордо и спокойно вошел