Три возраста Окини-сан

олзли в клюзы. Линейная бригада развернулась на траверзе Пакерорта, крейсера выбежали в море, арестовывая все пассажирские и грузовые пароходы, дабы не возникло «утечки информации». В 05.25 утра Балтийский флот занял боевую готовность, а минные заградители вышли в район постановки. Коковцев держал флаг на «Енисее», которым командовал капитан первого ранга Прохоров, прекрасный навигатор, бывший при Цусиме штурманом крейсера «Аврора», а на руле стоял лучший рулевой Балтики — кондуктор Ванька Мылов. Заградители в идеальном строю фронта шли ровно, словно бабы вдоль грядок, сажая в море мины, будто капусту на огороде. Через двери кормовых лоц-портов мины срывались в море — плюх, плюх, плюх! Поднятые руки минных офицеров сжаты в кулаки, по секундомерам отсчитывались интервалы.

— Сто девятнадцатая партия — товсь. Сто двадцатая…

— Товсь сто двадцатая! — отвечают с кормы.

— Пошла сто двадцатая. Сто двадцать первая.

— Товсь! — кричат в трубки телефонов…

В минных отсеках гудели рельсы, по которым бежали, дергаясь на стыках, будто железнодорожные вагоны, мины, мины, мины… нет конца этому длиннейшему эшелону!

Море, как лакомка, сразу начинает рассасывать предохранительный сахар. Где-то на глубине раздается щелчок — все: оторвавшись от якоря, мина приводится в боевое положение. На мостике флагманского «Енисея» сам Коковцев и Прохоров, здесь же лучшие минеры отряда -лейтенанты Матусевич и братья Унтербергеры, мичман Вольбек и Вася Печаткин. Коковцев стоял подле рулевого Мылова:

— Ванюшка, проси с меня что хочешь, но курс…

— Есть, ваше превосходительство! Держу как по нитке.

2124 мины выстроились поперек Финского залива в восемь точных линий. Прохоров щелкнул крышкой часов и сказал:

— Сколько лет гробились на учениях, а спроворили эту канитель за три часа и тридцать восемь минут…

С этого момента столица была ограждена от нападения германского флота, мины прикрыли от врага мобилизацию северо-западных округов страны. Славная балтийская ночь 18 (31) июля 1914 года вошла в историю флотов мира как самое талантливое предприятие, проделанное русскими с блистательным успехом. Николай II не простил флоту этой самостоятельности, но… помалкивал. Лишь единожды, в беседе с французским послом Морисом Палеологом, император сознался:

— Балтийский флот нарушил мой приказ: они перегородили море минами до объявления войны и без моего ведома…

Коковцев звонил Ольге на Кронверкский:

— Я сейчас на дежурном миноносце прибегу в Неву, приготовься быть отдохнувшей и нарядной… Надо, чтобы в день выпуска Игоря мы с тобой, дорогая, не выглядели бедными родственниками на богатых именинах. Целую. Пока все.
* * *

Перед отплытием его задержал на причале Коломейцев:

— Что вы, сукины дети, натворили этой ночью? — Он был против минной постановки. Коковцев сказал:

— Не хочу тебя даже слушать.

— Нет, выслушай. Я ведь не последний человек в этой банде. Сам знаешь, когда я снял Рожественского с «Суворова», даже английские газеты пришли в восхищение…