История всемирной литературы Т.5

Иллюстрация: А. Н. Радищев

Гравюра Ф. Алексеева

с портрета неизвестного художника

Главная книга Радищева, «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790), настолько испугала Екатерину II, что в авторе ее она увидела «бунтовщика хуже Пугачева», «первого подвизателя» Французской революции в России. Мнимая поклонница просветителей поспешила жестоко расправиться и с книгой, и с ее автором: весь тираж издания был уничтожен (уцелело лишь считанное число экземпляров), а Радищев предан суду и приговорен к смертной казни, замененной ссылкой в Сибирь.

«Путешествие из Петербурга в Москву» написано в форме путевых записок мыслящего патриота и гражданина, полного горячего сочувствия русскому крепостному крестьянину и испытывающего глубокое негодование против его поработителей. Негодование сливается с чувством боли за униженное отечество, с протестом против любой общественно-политической несправедливости и притеснения. Рисуя путешествие своего героя от одной почтовой станции к другой, автор показывает читателю, что в России его эпохи везде и каждодневно совершаются бесчисленные акты несправедливости и тиранства, взывающие к совести и разуму. В своих политических концепциях Радищев намного опередил всех современных ему русских просветителей: он понял, что определяющая роль в истории принадлежит народу. Именно это сделало его книгу подлинно революционной. Радищева не испугало то, что устрашающе действовало на многие умы его времени, также проникнутые искренним стремлением помочь «страждущему человечеству», — угроза разрушения общества и культуры в результате революции низов. Он считал, что при отсутствии других путей к освобождению народ должен сам искать свободу от «тяжести порабощения» и что новые поколения восстановят нить исторической преемственности и создадут взамен утраченных новые материальные и культурные ценности. Екатерина II пришла в ужас оттого, что автор «надежду полагает на бунт от мужиков». Хвалит Франклина как зачинщика и «себя таким же представляет», хочет «изторгнуть скиптра из рук царей»».

В то же время Радищев отдавал себе отчет в стихийном характере крестьянского движения и не питал иллюзий на его счет. «Они искали паче веселие мщения, нежели пользу сотрясения уз», — пишет он о пугачевцах. Поэтому он включил в «Путешествие» проект (приписав его своему «искреннему другу»), где набросал «путь повременным законоположениям к постепенному освобождению земледельцев в России» (глава «Хотилов»). Автор проекта, «гражданин будущих времен», — убежденный противник «рабства в России». В отличие от других дворянских просветителей он не проводит различия между рабством и крепостным правом. Составляя свой проект, Радищев сознавал, что «высшая власть недостаточна в силах своих на претворение мнений мгновенно». Он стремился возбудить в дворянстве сознание неизбежности «мщения» народа, подвигнув его на отказ от сословных привилегий и на восстановление «природного всех равенства». Любовью к народу, протестом против его притеснения, горячей проповедью равенства людей, беспощадной критикой екатерининского деспотизма проникнуты и другие главы «Путешествия» («Любань», «Зайцово», «Едрово» и др.)

Понимание Радищевым исторической роли народа позволило ему, провидя «сквозь целое столетие», предсказать реальную возможность возникновения на развалинах дворянской культуры новой, народной культуры, основанной «великими мужами» иного круга, социальных взглядов и понятий. С верой Радищева в ум, здравый смысл, способность народа к исторической активности тесно связан демократизм его этики и эстетики, отвергающих условные нормы дворянского искусства, находящих в народе, в национальных чертах его характера и его устном поэтическом творчестве подлинный источник здоровой нравственности и красоты.

В русской литературе XVIII в. нет произведения, которое столь глубоко изобличало бы все стороны русской самодержавно-крепостнической действительности, «где две трети граждан лишены гражданского звания и частию в законе мертвы», а одна треть состоит из «зверей алчных, пиявиц ненасытных».

Поразительный по смелости политический памфлет — глава «Спасская Полесть», где в аллегорическом сне Истина открывает глаза властителю, привыкшему к подобострастию и лести придворных, и он видит, кто «первейший в обществе ... убийца, первейший разбойник, первейший предатель, первейший нарушитель общия тишины, враг лютейший, устремляющий злость свою на внутренность слабого».

Коллективным многоликим героем книги Радищева выступает народ. Образы крестьян и крестьянок, от крепостного пахаря до крепостного интеллигента, их горестные судьбы рисуются с неизменной искренней теплотой и сочувствием. Писатель стремится не просто изображать человеческие характеры, но показывать их обусловленность внешними обстельствами.

Образы крестьян у Радищева — качественно новое явление в русской литературе, хотя у него еще нет полнокровных индивидуализированных типов.

Выбор Радищевым жанровой формы «путешествия», подсказанный опытом западноевропейского сентиментализма, был обусловлен возможностью посредством рассказа от первого лица пронизать повествование повышенной эмоциональностью. Но, в отличие от Стерна или Карамзина, эта эмоциональность связана у Радищева не с авторской иронией или погружением в мир интимных чувств и переживаний, а с гневной и страстной реакцией на «страдания человечества», понимаемые не абстрактно, а в их конкретном социально-историческом облике. Под «страданиями человечества» он подразумевает прежде всего участь трудового и обездоленного большинства — крепостного крестьянства. Стремление «соучастником быть во благоденствии себе подобных» определяет высокий дидактико-патетический стиль, к которому прибегает автор «Путешествия». Образцом служили ему ораторская проза Ломоносова, сочинения передовых революционных мыслителей, ораторов и публицистов Европы и Америки.

Революционная «чувствительность» Радищева сближает его с сентименталистами. Одним из интересных его повествовательных опытов был «Дневник одной недели» — детальный анализ смены чувств и настроений человека в течение нескольких дней, несущих ему горесть расставания и радость встречи с близкими. Но в «Путешествии» в рассказах о дорожных впечатлениях, наблюдениях и встречах, в стремлении героя беспощадно и трезво обнажать социальные противоречия русского общества, как и в фонвизинском «Недоросле», пробиваются также черты просветительского реализма.

Крупнейший политический мыслитель России своего времени, первый русский дворянский революционер, предшественник декабристов и Герцена, Радищев был также замечательным теоретиком стиха и поэтом-новатором. Его ода «Вольность» была первым классическим памятником русской революционной поэзии. Новаторский для русской поэзии XVIII в. характер имели и другие поэтические опыты Радищева — поэма «Песнь историческая», написанная стихом без рифмы (как и стихотворения «Идиллия» и «Журавли»), незаконченные «песнословие» «Творение мира» и поэма «Бова», подражания античным размерам и строфам (элегия «Осмнадцатое столетие», «Сафические строфы» и др.). В высоко оцененной Пушкиным элегии «Осмнадцатое столетие», созданной незадолго до гибели, Радищев воздвиг замечательный поэтический памятник своему бурному столетию — веку необратимых революционных изменений в социальной, политической и умственной жизни человечества: «Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро, // Будешь проклято во век, ввек удивлением всех...// Мудрости смертных столпы разрушив, ты их паки создало; // Царства погибли тобой, как раздробленный корабль. // Царства ты зиждешь; они расцветут и низринутся паки».

КРЫЛОВ. КОМЕДИЯ КОНЦА ВЕКА

В первую половину своей литературной деятельности Иван Андреевич Крылов (1769—1844) — впоследствии крупнейший русский баснописец — был завершителем традиций русской сатирической литературы и журналистики XVIII в.