Русский Амаду, или русско-бразильские литературные связи (СИ)

      Так, Федор Кельин подчеркивал, что " этот творческий успех сделался для Амаду возможным именно потому, что он сам соединял в себе черты положительных героев своих книг, являясь при этом борцом за дело мира" (216).

      Более того, по выражению Т. Мотылевой, "бразильский коммунист Жоржи Амаду чувствует связь своей творческой и политической работы с освободительным движением народов всего мира. Именно поэтому он оказался в состоянии художественно отразить жизнь своей страны, своего народа в свете международной борьбы трудящихся против империализма" (28, С 213).

      На первый взгляд, выбор именно этого произведения для перевода на русский язык кажется нелогичным и случайным. Книга вырвана из контекста творчества Амаду: "Земля золотых плодов" - вторая часть трилогии, которая к 1948 году уже была закончена: первая книга "Бескрайние земли" - в 1943 году, вторая - в 1944-м и третья - "Красные всходы" - в 1946. Однако первой перевели именно вторую часть трилогии, а не более ранние романы байянского цикла, не первую часть трилогии и даже не книгу о генеральном секретаре Бразильской компартии Луисе Карлосе Престесе, и причина такого выбора вполне объяснима. В рецензии на книгу Н. Габинский пишет, что "Земля золотых плодов" чрезвычайно актуальна для Бразилии того времени, поскольку этот роман помогает бразильским читателям понять, какими путями происходило завоевание страны, оказавшейся в чисто колониальной зависимости от уолл-стритовских толстосумов (188).

      В действительности роман гораздо более был актуален для СССР, поскольку "главное достоинство "Земли золотых плодов" - антиимпериалистический пафос всего романа" (253, С.168)

      В недавно начавшейся "холодной войне" врагом номер один Советского Союза становится американский империализм. Поэтому произведение, раскрывающее механизм "захватнического натиска американского капитала, осуществляемого при угодливой поддержке трусливой и жадной правящей клики и несущего с собой еще более бесчеловечную эксплуатацию" (278, С. 190), полностью отвечало идеологическим задачам советского руководства.

      Выходу книги в свет предшествовала, говоря современным языком, PR-овская акция. Книга была подписана к печати в мае 1948 года. В майском номере "Огонька" опубликован отрывок из романа, а 1 мая этого же года в "Правде" - статья Амаду "В борьбе за независимость"(111), где, соответственно моменту, он рассказывает о борьбе бразильского народа против американского империализма.

      Хотя перевод "Земли золотых плодов" был сделан с испанского издания и не передавал особенности стиля и глубину таланта писателя, да к тому же сокращен почти на треть, событие не осталось незамеченным критикой. В 1948 - начале 1949 года было напечатано 5 рецензий на роман: в "Правде", "Литературной газете", "Звезде", "Новом мире", "Вечерней Москве". Отзывы были положительные. Роман назвали "принципиально новым явлением" (188), "крупным и радующим явлением" (278, С. 90) в латиноамериканской литературе.

      Новизна книги состоит "в умении Амаду показать ростки будущего, показать перспективу их развития, утвердить их грядущую победу... Гарантия нового, иного будущего Бразилии - в постепенном созревании классового сознания в широких слоях народных масс, в накоплении в них сил гнева и протеста, в самоотверженной и героической борьбе бразильских коммунистов" (278, С.90).

      Судя по рецензиям, "Земля золотых плодов" - не художественное произведение, а учебник политэкономии. "На страницах "Земли золотых плодов" Жоржи Амаду показал, с какой стремительной быстротой развертывалось завоевание Уолл-Стритом бразильского какао. Играя на искусственном повышении и понижении цен на какао, "экспортеры" в три года разорили плантаторов и за бесценок прибрали к рукам их земли". (188). Так воспринимает книгу критик Николай Габинский.

      Его дополняет В.Шор: "Судорожные взлеты и падения цен выступают в романе не как слепая игра экономического "рока", но как выражение стихийных законов капитализма и результат преступной игры империалистов, несущих полную ответственность за свои поступки. Свистопляске анархических сил капиталистического общества в романе Амаду противопоставлена сознательная и планомерная работа коммунистов. Она превращает подспудное недовольство трудящихся в грозную силу коллективного протеста" (278).

      У нормального человека подобные рецензии могут вызвать отвращение и к книге, и к писателю. Можно предположить, что первая публикация Амаду на русском языке имела значение скорее политическое и не стала фактом русской литературы. Но уже вторая книга "Красные всходы", изданная всего лишь год спустя, сделала Амаду действительно популярным и любимым советскими читателями.

      В то время в Советском Союзе отсутствовало само понятие "рейтинга продаж". Однако о популярности книги, выпущенной в 1949 году издательством иностранной литературы, свидетельствует тот факт, что роман переиздавался в 1954-м году тем же издательством, а в 1963-м году - вологодским книжным издательством массовыми тиражами. Но самое главное то, что томик "Красных всходов", имевшийся в то время в любой сельской библиотеке, был самым "зачитанным" среди его книг, предшествовавших "Габриэле". Истрепанная, часто без обложки книжка - лучшее доказательство того, что Амаду был принят советскими читателями.

      Популярности книги в немалой степени способствовал хороший перевод. Впервые за всю историю русско-бразильских литературных связей перевод был сделан непосредственно с португальского языка человеком, который этим языком владел. Это был Юрий Александрович Калугин, первый советский корреспондент в Бразилии. Он не только прекрасно знал язык и реалии этой страны, но и был также личным другом Жоржи Амаду.

      Именно в его переводах познакомится позднее советский читатель с основными произведениями Амаду. Но все же главная причина такого "принятия" книги - несомненный талант ее автора. Книга "о судьбах бразильского крестьянства" написана так, что, "кажется, жизнь сама открывает перед читателем свой внутренний смысл" (42, С. 203). Рассказывая о жизни крестьян северо-востока Бразилии, Амаду "не прибегает к рассуждениям, публицистическим комментариям - они не нужны" (там же). Зато, как живые, встают перед читателем герои этого произведения: крестьянин Жеронимо, старая Жукундина, сумасшедшая Зефа, семилетняя Нока, так трогательно привязанная к своей кошке. Даже ослик Жеремиас - реальный, живой. Никого не могут оставить равнодушными страдания этих людей. Крестьяне-испольщики половину муки, маиса и батата отдавали хозяину фазенды, да еще бесплатно работали на него несколько дней в неделю. По договору они обязаны были покупать все необходимое в хозяйской лавке по баснословным ценам и туда же продавать свой урожай по ценам, которые устанавливал помещик. Вечная нехватка денег, угроза голода, смерть детей. Но даже такая жизнь кажется им счастьем, когда они, изгнанные из своих домов новым владельцем поместья, бредут через пустынную каатингу в поисках лучшей жизни и умирают один за другим: сначала дети, потом взрослые - от голода, укусов ядовитых змей, лихорадки, истощения. Даже ослик Жеремиас не выдерживает трудностей перехода. Тысячи гибнут на "дорогах голода" и тысячи каждый год пускаются в путь. Люди, согнанные с земли владельцами латифундий и засухой. Отовсюду с северо-востока они отправляются в это страшное путешествие. Тысячи и тысячи беспрерывно бредут друг за другом. Этот поход начался уже давно, и никто не знает, когда он кончится.