Альтист Данилов

- Я стремился к гармонии.

- Ну и что? - сказал Земский.

- А ваши теории и мечты, Николай Борисович, разве не поиски гармонии, пусть и своеобразной?

- Володя, - вздохнул Земский, - юн ты еще и свеж... Много тебе еще придется по мукам ходить...

На этом Николай Борисович закончил разговор.

Звонок Земского взбодрил Данилова. "Хоть одного-то, но задела наша музыка! Так он и сказал, - вспоминал Данилов, - играл ты сильно..." А ведь Земский - ценитель строгий! Данилов даже встал, в возбуждении ходил по комнате, полы его стеганого халата разлетались. Теперь он мечтал о новых звонках, в особенности надеялся услышать Переслегина и Чудецкого. "Нет, говорил себе Данилов, - все же я молодец! Пусть в мире ничего не изменилось. Оно и не могло измениться! Но вдруг что-то изменилось во мне? В музыканте Данилове? Я играл так, как не играл раньше. И на простом альте. Отчего же мне хоть сегодня не быть довольным собой?"

"А что же Наташа мне даже и записки не оставила?" - подумал Данилов. Теперь он досадовал на то, что Наташа уехала вместе с гостями. Данилов понимал, что так оно, наверное, и к лучшему, что Наташа справедливо полагает жить и сама по себе, а не только при нем, еще Александр Сергеевич говорил, - правда, французскими словами, - что в женщине нет ничего пошлее терпения и самоотречения, и Данилов с Александром Сергеевичем поспорил бы лишь по поводу резкости суждения. Но сейчас Данилов почувствовал себя чуть ли не обиженным. Отчего же в сию минуту Наташи не было рядом?

Зазвонил телефон:

- Здравствуйте, это Валентин Сергеевич.

- Какой Валентин Сергеевич? - спросил Данилов и тут же понял, что растерянностью выдает свою слабость.

- Вот вы и сообразили, какой именно.

- Здравствуйте, - сказал Данилов. - Чем обязан?

- Именно мне вы ничем не обязаны... Так, если одной мелочью... Да что о ней говорить... И сейчас-то я вам звоню вовсе не по Делу... Дело-то у вас впереди... Ох, и большое!.. Я так... И для собственного успокоения. И для того, чтобы вас из некоего пагубного заблуждения вывести... Мне бы и звонить не следовало, настолько это разговор частный, я и нагоняй, возможно, получу, но вот уж не утерпел...

- Говорите, - сказал Данилов.

- Ведь вы теперь торжествуете...

- С чего бы?

- Торжествуете! Этак сыграли! И потому еще торжествуете, что вам кажется, будто вы сыграли вчера как обычный житель Земли. Будто вы не воспользовались никакими нашими возможностями. Действительно, вы пластинку браслета не сдвигали. Ну и что? Что изменилось-то? Ведь вы сами должны понять - вы весь были вчера в музыке! Весь Данилов! И тот, что существует на Земле как бы человеком, и тот, что является демоном на договоре. Вся ваша натура вчера звучала, и с историей своей, и с опытом житейским. Где уж тут на равных-то!

- У вас все? - спросил Данилов.

- Конечно, я личность мелкая... - захихикал Валентин Сергеевич, - да и не мое это дело соваться в вашу музыку... Но вот не утерпел... Слова мои вы можете посчитать пустыми: