Каторга

ейсера хлестала вода. С головы мичмана Максакова шальным осколком сорвало фуражку и опалило волосы. Он сказал, что без помощи рулей, управляясь только винтами, им долго боя не выдержать. И Шульц, кажется, это понял:

- Видишь, Архип, возвращаемся в Корсаковск... Радисты во всю мощь корабельных антенн глушили переговоры противника. С океана вдруг нахлынула тьма, и где-то вдали японские крейсера скрестили в небе бивни своих прожекторов, как слоны, обрадованные встрече в непроходимых джунглях. Потом эти бивни расцепились, один из них воткнулся прямо в борт "Новика", ослепляя людей на его палубе.

Шульц вызвал к себе окружного начальника Зальца:

- Попросите, барон, жителей Корсаковска спрятаться в погребах. Я еще не знаю, какое мы примем решение, но оно может быть и самым трагическим для нашего крейсера.

Стало ясно, что "Новик" блокирован в заливе Анива, а в Корсаковске не было ремонтной базы. На офицерском совещании предложили высказаться всем, в том числе и мичману Максакову.

- Мы в заливе Анива, - сказал Санечка, - как и крейсер "Варяг" в бухте Чемульпо, так пусть наш доблестный "Новик" останется в народной памяти сахалинским "Варягом".

- Только не взрываться! - решили офицеры. - Машины "Новика" великолепны, мы затопимся через кингстоны, чтобы после войны поднять крейсер, и он еще послужит России...

Убитых сдали жителям, дабы отнесли их на кладбище, раненых свезли в лазарет. Команда покинула крейсер, и "Новик", не спуская флага, медленно погрузился носом в море, но кормовая часть его палубы осталась над водою.

Итак, все было кончено. Пора думать о будущем. Офицеры крейсера с отвращением давили каторжных клопов в казарме, где их временно разместили, а мичман Максаков жизни уже не радовался:

- Что будет с мамой, если она узнает, что ее любимый сыночек, краса и гордость семьи Максаковых, оказался на Сахалине? Ведь она может решить, что я совершил кровавое преступление и теперь в кандалах катаю по Сахалину тачку каторжанина. Да тут для мамочки никакой валерьянки не хватит.

- Вы правы, юноша, - согласился штурман. - Я думаю, что всем нам следует как можно скорее с каторги убираться.

- Куда? - грустно вопросил Шульц, оглядывая шуршащие стены, по которым передвигались легионы бравых клопов, алчущих насыщения. - До Александровска отсюда шестьсот верст тайгою, а вы знаете, мичман, что такое сахалинский комар?

- На даче в Ораниенбауме меня иногда покусывали.

- Так это столичные комары. Вежливые. Все с высшим образованием. Они прежде спрашивают человека - можно ли его пососать? А вы поинтересуйтесь у местных жителей, вам скажут, что требуется один только час, чтобы ваши уши стали свисать с головы, как два уродливых бублика, а глаза превратятся в узенькие щелочки, словно у китайского богдыхана...

Было еще темно, рассвет едва обозначился над Сахалином, когда их навестил штабс-капитан Гротто-Слепиковский.

- Честь имею! - представился он. - Господа, я не слишком-то разбираюсь в ваших хитрых морских делах,