Каторга

а потом с шумом низвергал вниз; в плюмажах холодной пены крейсер снова начинал штурмовать высоту, с которой ему дальше виделось вдоль черты горизонта. В тесных рубках радиотелеграфисты прослушивали эфир, говоря озабоченно:

- У японцев все береговые станции заняты трепотней. Ни хрена не понять, только слышно - "Новик" да "Новик". Видать, они нас потеряли, а теперь ищут-рыщут.

- Горизонт чист, - докладывали с вахты, и это утешало...

Обычная походная жизнь. Офицеры отдыхают в каютах, почитывая в койках романы Поля Бурже и Мопассана, матросы на рундуках или в "подвесушках", качаясь под потолками кубриков, как беззаботные дачники в гамаках, перелистывают дешевые сытинские издания "для народного чтения". По ночам наблюдали далекие россыпи огней японских городов, исчезающих по левому борту, - крейсер держался только нордовых румбов, на которых, как надеялись, его не могли ожидать японские силы адмиралов Камимуры и Катаоки. Лишь бы скорее пронесло мимо огни, лишь бы не напороться на "нейтрала", который сболтнет в эфир, что встретился с русским крейсером. В котлах камбузов коки доваривали порт-артурские запасы, рассуждая:

- До собачины дело не дошло - пока свинина! А вот чем угостят на Сахалине? Сказывают, у них там самим жрать нечего. Коли солдат из топора суп варил, так на Сахалине, наверное, жирный навар с кандалов получается...

Юный мичман Санечка Максаков, зевая в ладошку, сидел в навигационной рубке, с ленцой наблюдая, как штурманский карандаш выводит прокладку генерального курса на север:

- Ага, идем между Иессо и Шикотаном, а там уже и Лаперуз, там и Корсаковск... Честно говоря, - признался мичман, - согласен облобызать даже сахалинскую землю, ибо целых полтора года качался вне России, а у меня в Петербурге мама... переживает! Уже старенькая.

- Сколько ж лет твоей маме? - спросил штурман.

- Ой, уже тридцать пятый год пошел.

- Да-а, - посочувствовал штурман, - совсем уже дряхлая. Когда вернемся с моря, даст бог, живы и невредимы, я за твоей старушкой согласен еще поухаживать...

На мостике возникла суматоха, вскинулись бинокли:

- Британский торгаш "Кельтик"... Нарвались! Офицеры проводили его долгим взором, и тут радиотелеграфисты доложили: "Кельтик" начал передачу в эфир. Санечка Максаков искренно огорчился:

- Врезать бы этому болтуну фугасным под ватерлинию, чтобы он заткнулся. Да нельзя - нейтрал...

Настроение в команде крейсера заметно испортилось. Но виноват в этом оказался не только "Кельтик", союзный Японии. Входя на рассвете в пролив, они не знали, что их уже заметили с японского маяка "Атойя", что работал на острове Шикотан, и точно в 7 часов 40 минут 6 августа Токио был оповещен о проходе русского "Новика" в Лаперузов пролив.

Адмирал Камимура сказал адмиралу Катаоке, что японские крейсера "Читоза" и "Цусима" уже посланы в этот район:

- "Читозе" лучше остаться в стороне, потому что он уже не раз сражался с "Новиком", а русские запомнили его выразительный силуэт. Надо послать на поиск