Волчья яма

ельзя. Ни за что нельзя.

- Каким же тогда способом можно?

- А против них нету способов, - глубокомысленно закончил бомж.

- Вы уверены?

- Абсолютно. Они сами себя прикончат. Рано или поздно. Как пауки в банке. Если в банку к паукам бросить, например, шмеля, они все набросятся на него и прикончат в один момент. А если их там не трогать, подождать, - сами себя сожрут. Потому что никого не жрать они не умеют. Точно! Наукой доказано, видимо довольный своим ответом, бомж хитровато засмеялся.

Солдат молчал, ковырял прутиком в песке.

- Убийство - двойная беда. Даже если и не поймают, не засудят. Тебя же, наверно, ловили?

- Не знаю, - пожал плечами солдат. - Может, и сейчас ловят.

- Ну тогда тебе нельзя отсюда высовываться. Тут еще, может, и пересидишь.

- Чего же я тут дождусь?

- А знаешь, все может быть. Власть переменится или там амнистия. У нас же все меняется. Или путч новый. Или еще где реактор рванет, - бомж опять засмеялся.

- А радиация? - поднял голову солдат.

- Вот я и говорю: если раньше радиация не скрутит. Она коварная сука, подбирается на кошачьих лапках, а хватает, как тигр.

- Откуда вы знаете?

- Знаю, - уклончиво ответил бомж. - По себе чувствую.

Такой поворот разговора задел солдата, и он молча поднялся. Пошел берегом, рассеянно поглядывая на реку, будто река могла утешить. Было обидно за свою злосчастную долю - и почему ему досталась такая? Почему он попал к этому гаду Дробышеву, а не к какому-нибудь другому сержанту? И мало ему было беды в полку, так еще влез в эту зону. Наверно, она действительно страшная, напрасно некоторые в это не верят. Но тех, кто с ней столкнулся, уже не обманешь. А вот он обманулся. Хотя, куда ему было деваться после всего, что он натворил и что сотворили с ним? Может, стоило прихватить оружие? Но вот бомж говорит про рикошеты. Пожалуй, хватит ему и одного рикошета, который, кажется, уже поразил его.

Многое в собственной судьбе солдата казалось ему нелепым, а то и вовсе скверным. Из людей, встреченных им на его пути, редко кто вызывал уважение. К бомжу он с особенным вниманием прислушивался с первого дня - все-таки нечасто ему приходилось встречать таких людей. Но скоро понял, что во всем разные они люди. Способ существования бомжа и некоторые его суждения иногда смущали солдата, привыкшего с детства внимать словам старших. В их словах и поступках парню всегда хотелось видеть прежде всего ясность и определенность - качества, которых, наверно, недоставало самому. Но не всегда он находил их и у старших. Начиная от мелких передряг и кончая вселенской катастрофой, какой явился Чернобыль.

Вот и бомж говорит о радиации то так, то этак. То она для него не угроза, то что-то уже чувствует. Хотя в определенном смысле он, пожалуй, и прав: даже наука не может разобраться в степени ядерной опасности. Одни ученые устанавливают одни нормы, а другие - иные. А вот им приходится все испытывать на себе. Они, словно мыши из никому не нужной лаборатории, неплановые жертвы