Статьи о русских писателях

Студенческие годы писателя совпали с периодом подъема русского общественного движения. В аудитории институтов и университетов пришла молодежь, знакомая с идеями Чернышевского и Добролюбова. Эта разночинная молодежь ютилась по чердакам и подвалам, жила впроголодь, и в ее среде вызревали туманные представления об освобождении народа, обсуждались вопросы мировоззрения и норм поведения. Главы, посвященные «артели нищих студентов», обитавших на чердаке № 12, дают одну из характернейших в русской литературе картин жизни разночинного студенчества.

Не обо всех периодах жизни Короленко изложено с одинаковой полнотой в «Истории моего современника». Кратко рассказано, например, о событиях, предшествующих второму аресту В. Г. Короленко, хотя и здесь со свойственной автору выразительностью нарисованы колоритные фигуры представителей тогдашней интеллигенции (например, фигура издателя газеты «Новости» Нотовича).

Повесть дает портреты многих участников общественного движения 60–70–х годов. В этой среде встречались и «дилетанты от революции», случайные люди, которые, после того как они попадали в руки полиции, давали предательские показания и считали своим долгом публично каяться в своих «заблуждениях» на страницах реакционной печати. Однако ссыльные скитания Короленко сводили его и с людьми значительного революционного темперамента и непреклонной воли, с участниками крупных политических процессов. Он встречался с людьми, привлекавшимися по делу Чернышевского и Писарева. Недалеко от Амги находились в ссылке Ромась и Павлов. О первом из них писал М. Горький в «Моих университетах» в связи с его деятельностью в селе Красновидове. Павлов был петербургским рабочим, членом «Северного союза русских рабочих» и учеником одного из крупнейших революционеров того времени, Степана Халтурина.

Третья и в особенности четвертая книги всего более приближаются к типу мемуаров. На эту сторону последних частей «Истории» указывал сам Короленко, говоря, что в нем борется бытописатель и художник и что ему приходится отдавать предпочтение бытописателю. Однако страницы, рассказывающие о том, как он занимался сельским хозяйством и жил в якутской юрте, могут быть отнесены к лучшим частям автобиографической повести Короленко. Но в то же время именно в этой книге все больше фактических погрешностей и пропусков бытовых подробностей.

Читая художественные мемуары Короленко, нельзя не вспомнить многих его рассказов, очерков и повестей, сюжеты и темы которых как бы выросли из материала «Истории моего современника». Иногда это касается детали, послужившей основанием к развитию темы, — как, например, шум соснового бора, завороживший Короленко в одну из загородных прогулок в детстве. Далекое воспоминание об этом легло в основу рассказа «Лес шумит». Или эпизод с куклой, изображенный в одной из первых глав повести, который послужил драматической развязкой в рассказе «В дурном обществе».

Иногда «История моего современника» объясняет происхождение темы того или другого рассказа Короленко. Так, из воспоминаний о детстве сложились рассказы «Парадокс» и «Ночь», основные мотивы которых развиты в первой книге биографической повести.

Очевидна прямая зависимость сибирских рассказов Короленко от автобиографического материала, воспроизведенного в тех частях «Истории моего современника», где идет речь об якутской ссылке писателя. В этой связи необходимо упомянуть как те рассказы, которые появились тотчас же после возвращения писателя из ссылки: «Соколинец», «Сон Макара», «Убивец», — так и те, которые были опубликованы много лет спустя: «Марусина заимка», «Мороз», «Государевы ямщики».

Короленко черпал из автобиографического материала не только сюжеты своих рассказов. Многие герои его произведений также «позаимствованы» из жизни. О. В. Аптекман, который отбывал ссылку в Амге в ту пору, когда там был и Короленко, пишет: «Его «Макар» — это хозяин юрты Захар… он привязывается к Владимиру Галактионовичу, ходит к нему, выкладывает перед ним все печали своей скорбной, беспросветной, трудовой жизни…»

Встреченные в Сибири ханжа–душегуб из секты «покаянников» и молодой ямщик с «неоформленными стремлениями к правде» составили сюжет рассказа «Убивец». «Я изобразил это сочетание, как умел, в расказе об «Убивце», — пишет Короленко. Бесспорно сходство между образом талантливого музыканта конюха Иохима из «Слепого музыканта» и деревенским парубком Антосем, страстным музыкантом, имевшим «сердце артиста», о печальной судьбе которого рассказано в главе «Деревенские отношения».

Поколение, представителя которого Короленко дает в образе своего современника, действовало в эпоху возникновения и развития революционного рабочего движения, завершившегося победой Великой Октябрьской социалистической революции. В сибирской ссылке, во время пребывания там Короленко, наряду с участниками народнического движения были рабочие–революционеры, члены первых пролетарских организаций. В эти годы передовые круги русской интеллигенции знакомятся с марксизмом. В 1883 году группа студентов Петровской сельскохозяйственной академии, где незадолго до того учился Короленко, просила Энгельса возложить венок на могилу Маркса со следующей надписью: «Защитнику прав труда в теории и борцу за их осуществление в жизни — от студентов Петровской сельскохозяйственной академии в Москве» [20].

Но теория научного социализма, марксизм, не была усвоена Короленко ни в пору его пребывания в ссылке, ни в более поздние годы. И хотя в своем творчестве он острее и глубже, чем многие другие писатели буржуазного мира предреволюционного периода, поставил вопросы, близкие пролетарскому движению, сам он остался в стороне от политической борьбы рабочего класса за социализм.

Изображая жизненный путь своего современника, Короленко показал широкий исторический фон эпохи. Однако особенности его личной биографии предопределили круг исторического материала, составившего содержание четырех книг «Истории моего современника». Последние главы повести всего полнее освещают деятельность народнической интеллигенции. Эти главы были написаны после Великой Октябрьской социалистической революции. Короленко не понял всемирно–исторического значения революции и в отдельных своих высказываниях исходил из ошибочных взглядов. Однако писатель не мог не видеть, что Октябрьская революция победила потому, что в ней участвовали самые широкие народные массы, что исторические задачи, которые она разрешила, отражали кровные интересы не только рабочего класса, но и многомиллионного крестьянства. Отдавая себе отчет в народном характере победившей социалистической революции, он яснее осознал всю бесплодность на–роднического движения в прошлом. Автор «Истории моего современника» показывает, сколь наивна была ставка народников на один лишь героизм «избранных» при полном отсутствии поддержки трудящихся масс. В действиях тех, кто становился на путь индивидуального террора, считая его единственным средством борьбы с царизмом, Короленко видел «акт отчаяния» и писал в связи с этим о «трагедии борьбы без народа».

Художественные мемуары Короленко, разумеется, не дают полного и всестороннего освещения эпохи. Автор порой субъективен в оценке лиц и современных ему явлений действительности, иногда исторически значительный материал он излагает с меньшей полнотой, чем материал, имеющий второстепенное значение. Тем не менее в целом художественные мемуары Короленко представляют большой интерес для советского читателя, который находит в них яркое изображение значительного периода русской истории. Начало этого периода (конец 50–х — начало 60–х годов) определяется подъемом общественного движения, когда «…самый осторожный и трезвый политик должен был бы признать революционный взрыв вполне возможным и крестьянское восстание — опасностью весьма серьезной» [21]. К Заканчивается период, изображенный Короленко, годами, непосредственно предшествовавшими возникновению марксистской рабочей партии, теоретические основы которой укреплялись в борьбе с народничеством.