Художественный символ в «Слове о полку игореве»

Все увиденное во сне происходило вечером и ночью. Вечер и Ночь в символическом и мифологическом планах противостоят Утру и Дню и являются, собственно, отдельными ликами Тьмы. Поэтому образы «Сна» соотносятся со всем разнообразием сравнений и символов, охватываемых оппозицией Свет — Тьма. «Вечер, Переходящий в Ночь» — это и есть главное, что прозрел Святослав во сне, глубинная суть текущего времени. Это означает: над всем и над всеми, кто втянут в сновидение, висит и густеет Тень Ночи, т. е. смерти, несчастья. Тьма Свет прикрывает — таков самый общий смысл «Сна Святослава».

Логика символа «Сон Святослава», думается, состоит в следующем. Если в трудное для Руси время (Вечер, Переходящий в Ночь) в государстве будет разлад и оно окажется без единой высшей власти (Крыша Терема без Князька), то страну ожидают многочисленные беды. На Руси, подобно воронам, будут безнаказанно хозяйничать её враги, заполняя просторы радостным граем стервятников–грабителей. Эта логика диктуется нарушением порядка, существующего в Природе и в истории. Неподчинение воле единого повелителя (на Небе) или отрицание её необходимости для Русского государства привело к поражению сепаратного похода. Половцы ринулись на Русь, подвергли страшному разорению несколько княжеств и почти без потерь вернулись в кочевья.

«Сон Святослава» — обобщение причин и последствий Игорева поражения и предсказание подобной трагедии для всего Русского государства, если, разумеется, не удастся преодолеть междоусобицы.

7. Уже, князь, кручина ум полонила

Сонники придумали, чтобы организовать толкование сновидений, переводя их с иносказательного языка на общепонятный. Когда сонников не было, толкование в немалой мере могло служить самохарактеристикой толкователя. Поэт, похоже, прекрасно понимал это, доказательством чего является, по–моему, коллективное толкование боярами сна Святослава.

Речь бояр синтаксически связана со «Сном Святослава»: «И ркоша бояре князю…» («И сказали бояре князю…»). Если речь не считать разгадкой сна, то невозможно объяснить соединительное «и», а также её место в композиции. Охват событий в речи, хронологически совпадающий с сюжетным временем (от начала похода до его разгрома и набега Кончака и Гзака), даёт право сравнить боярское понимание «Сна» и реальных событий с авторским. К сравнению побуждает также композиционное соседство «Сна» и речи.

«А мы уже, дружина, жадни веселия» («А нам, дружине, уже нет никакого веселия») — эта последняя фраза бояр по смыслу совпадает с первой: «Уже, княже, туга умь полонила» («Уже, князь, кручина ум полонила»). Чей ум имеется в виду, бояр или князя? Нет никаких грамматических признаков, которые помогли бы дать определённый ответ. Попробуем получить его, исходя из общего смысла речи и её места в контексте.

…Слово «туга» («скорбь, кручина») до этого трижды встречалось в тексте: «…тугою взыдоша по Руской земли», «а древо с тугою къ земли преклонилось» и «А въстона бо, братие, Кыевъ тугою…». В двух случаях имелась в виду скорбь по русичам, павшим на Каяле, а в третьем — скорбь по русичам, погибшим (взятым в плен) во время вражеских нашествий, и кручина о беде, принесённой ими. Слово «туга» в речи бояр имеет ещё более широкий смысл, так как охватывает все последствия похода Игоря.

По совершенно одинаковым стихам (…или шлемом из Дону воды испкть) в обращении Игоря к войску перед походом и в речи бояр заключаем, что «соколами» они назвали Игоря и Всеволода. Упоминание города Тмуторокань, отсутствующего в собственно авторском определении похода («на землю Половецкую за землю Русскую»), даёт иное осмысление его причин и цели. Тмуторокань в XI в. был вотчиной Ольговичей, затем был захвачен половцами. Претензии Игоря и Всеволода на возвращение Тмуторокани означают высокую степень их честолюбия и самоуверенности. Дилемма, стоявшая перед ними, была суровой: либо голову сложить, либо победить. Дилемма, приписываемая им боярами, по сути, не дилемма, а выбор между очень славной и просто славной победами — «добыть города Тмуторокань или шлемом из Дону воды испить». Согласно боярской интерпретации, Игорь легкомысленно готовился к военной прогулке и вовсе не думал о Русской земле. Поэт же изображает Игоря противоречивой натурой: честолюбив и самоуверен, но не лишён патриотической заботы о Родине: недальновиден и дерзок, но все же сознаёт смертельный риск похода.

Поэт понимает трагический склад души князей Игорева типа и страдает оттого, что они объективно подталкивают Русь на край гибели. Бояре же настроены к Игорю и Всеволоду враждебно, но перед Святославом стараются прикрыть это маской объективистской отстранённости.

Сквозь дипломатичную сдержанность бояр сквозит скрытая насмешка над Игорем и Всеволодом, попавшими в плен: «Уже соколам крылышки пообрубнли саблями нечестивых, а самих спутали путами железными». «Соколы с Обрубленными Крыльями и в Железных Опутенках» — жалкий образ недавно гордых князей — зримо и точно символизирует катастрофу, которую они потерпели. В боярском образном представлении просвечивает злорадная мысль, что уже никогда покалеченные Соколы не обретут ни прежней силы, ни прежней высоты и дальности полёта. Поэту же совершенно чужда насмешка над поверженными князьями, так как он не отрезает их судьбу от судьбы Руси, а, напротив, отчётливо сознаёт, что объективно одно неразрывно связано с другим.

«Тьма одолела на третий день: два солнца померкли, два багряных столпа поблекли, и с ними два молодых месяца, Олег и Святослав, тьмою покрылись и в Море погрузились, — и великая дерзость в степняках возродилась. На реке на Каяле тьма свет прикрыла». Здесь бояре снова говорят о пленении Игоря и Всеволода. Это видно из сопоставления с описанием конца каяльской битвы: «На третий день, к полудню, пали знамёна Игоря. Тут разлучились братья на берегу быстрой Каялы». Следовательно, «два померкших солнца» и «два поблекших багряных столпа» — это символы пленённых Игоря и Всеволода. Олег и Святослав, сын и племянник Игоря, также попали в плен, а потому и на них Поэт распространяет образ Темного Покрывала. Никто из князей в море не тонул и не утонул, из чего с очевидностью следует, что это слово и здесь обозначает не естественно–географическое море, а Море мифологическое, то есть страну несчастий, плена, болезней.

Образ Темного Покрывала связывает символические образы двух Померкших Солнц, двух Покрывшихся Тьмою и Погрузившихся в Море Молодых Месяцев с символом «Потемневшее Солнце», с идеей о предсказании гибели или плена русичей.

Поэт скорбит прежде всего о «храбрых русичах», бояре же не упоминают о них. Это расхождение столь существенно, что даёт право сделать вывод о классовых различиях в их оценке событий. Авторские символы точны и тут: он различает смертную тень, покрывшую русичей на поле брани, от позорной тени плена, лишившей князей солнечного и месячного сияния — только лишь сияния. Князья сменили, говоря иносказательно, пурпурные княжеские одеяния на тёмные одежды почётных пленников. Старшие князья и в плену продолжали быть солнцами, но только померкшими, а младшие — месяцами, но только прикрытыми тьмою. Ни те, ни другие, как известно, не содержались у половцев по–рабски, подобно рядовым пленникам. Летописец сообщает, например, что у князя Игоря в плену была своя прислуга и вызванный с родины православный священник, а Владимир, сын Игоря, в плену был помолвлен с дочкой Кончака.

Сам Поэт называет «солнцами» и старших и младших князей («…чръныя тучя съ моря идутъ, хотятъ прикрыти 4 солнца»), а бояре — только старших. Поэт не делает различия в их символическом титуловании, справедливо считая, что на поле боя они оказались в равном положении. У бояр и здесь свой угол зрения. Они продолжают дипломатничать, и их речь снова двусмысленна. По форме они будто бы хотят выразить большее почтение к старшим, чем к младшим князьям, — солнце в системе ценностных сравнений в Древней Руси было значимее месяца. Но, по сути, продолжают усиливать критику Игоря и Всеволода, так как возлагают на них ответственность и за несчастную судьбу молодых князей. Поэтому бояре подчёркивают подчинённое положение Олега и Святослава и даже несамостоятельность их действий — молодые князья не сами по себе «поблекли» и «погрузились в Море», а «с ними», со старшими. Возвратные глаголы «погрузились» и «покрылись», а особенно творительный действия («тьмою») хорошо выражают страдательное положение молодых князей.