Альтист Данилов

и яйца сменил тава-кебаб, вызвавший нехорошие слова Кармадона. Данилов выпил что-то под тава-кебаб и совсем загудел. Воздуху ему свежего захотелось. Он вдруг почувствовал себя металлическим кругляком - юбилейным рублем или памятной медалью, приведенным во вращение на гладкой поверхности стола. Данилова все крутило, крутило, он надеялся, что движение вот-вот прекратится и кругляк затихнет, однако движение не прекращалось. Не в бакинском они уже ехали, а сидели на вокзале станции Моршанск-2. И Моршанск-Второй исчез, утонул в снегах с тамбовскими волками или окороками, что там у них тамбовское, и теперь уже минский поезд пустил в свой уют иркутского жителя Андрея Ивановича и его товарищей. "Зачем мне Минск! - пробормотал Данилов, как бы протестуя. - Нет, сейчас это вращение закончится, закончится!" - думал Данилов.

Кругляк уже бил краями о поверхность стола.

И тут тишина ватой заткнула Данилову уши. Движение прекратилось... Данилов на лыжах стоял в парке или в лесу. Далеко впереди виднелись под деревьями лыжники. Рядом возник Кармадон. И он был на лыжах.

- Все, - сказал Кармадон. - Трапеза окончена. Сыт я. И надолго. Ты-то сыт?

- Сыт... - пробормотал Данилов.

Голова его была тяжелой, однако ноги могли двигать лыжами.

- Теперь пришла пора свидания, - сказал Кармадон. - Здесь мы ее и увидим...

- Я поеду, - сказал Данилов, - я тебе и твоей даме сердца - лишний...

- Подожди, - попросил Кармадон.

"Робеет, что ли, он? - подумал Данилов. - Сыт ведь уже, а все робеет..." Теперь Данилов понял, что они с Кармадоном в Сокольниках. Данилов в эту зиму встал на лыжи впервые, шел по лыжне скверно. Да и лыжня была нехороша, обледенела, ночью снег чуть присыпал ее, но все равно лыжи скользили словно в ледяных желобах.

- Сейчас мы ее увидим... - прошептал Кармадон. Данилов почувствовал, что Кармадон волнуется. Кармадон поначалу скользил решительно. Но потом взял и свернул влево, пошел по насту и не спеша, явно оттягивая мгновение встречи.

- Ты хоть свидание-то ей назначил? - спросил Данилов.

- Нет, - сказал Кармадон. - Да это и не суть важно... Кстати, она твоя знакомая... Ты на меня не обижайся...

- Что уж тут обижаться-то... - пробормотал Данилов.

- В последние дни я ее вечерами то у театра видел, то у твоего дома. Наверное, она искала встречи с тобой... - сказал Кармадон.

- Что? - поднял голову Данилов. Речь шла не о какой Клавдии.

- А вон и она, - Кармадон ткнул палкой вперед. - На горке...

На горке стояла Наташа.

- Представь меня ей, - сказал Кармадон. Сказал как приказал.

Редко Данилов терялся, а тут растерялся. Сердить Кармадона он никак не хотел. Данилов неловко подъехал к Наташе, стал говорить ей шутливые, глупые слова, и, что удивительно, она ответила на них с улыбкой и беспечно, будто никаких недоразумений между нею и Даниловым не было. Подкатил Андрей Иванович Сомов из Иркутска, был представлен Наташе, и ему Наташа улыбнулась.

Андрей Иванович выразил сомнение, что вряд ли такая