Двадцать тысяч лье под водой

нейшим образом всматривался в туманную даль, но ничего не приметил. Пустынны были бледные очертания горизонта.

Капитан Немо ходил взад и вперед по палубе, не глядя в мою сторону; возможно, он меня и не заметил. Шаг его был тверд, но, может быть, несколько менее размерен, чем обычно. Иногда он останавливался и, сложив руки на груди, вглядывался в море. Чего искал он в этой необозримой пустыне? «Наутилус» шел в сотнях миль от ближайшего берега.

Помощник капитана, в свою очередь, поднес к глазам зрительную трубу и напряженно всматривался в даль; он явно нервничал, топал ногами, метался по палубе, являя собой полную противоположность своему начальнику.

Впрочем, таинственная история должна была вскоре разъясниться, потому что по приказанию капитана машины заработали на большой скорости.

Помощник опять обратил внимание капитана на какую-то точку на горизонте. Капитан прекратил хождение по палубе и навел трубу в указанном направлении. Он долго не отнимал трубы от глаз. А я, чрезвычайно заинтригованный происходящим, сошел в салон, взял там отличную зрительную трубку, которой всегда пользовался, и вернулся на палубу. Опершись на выступ штурвальной рубки, я приготовился обозревать горизонт.

Но не успел я поднести трубку к глазам, как ее вырвали из моих рук.

Я обернулся. Передо мной стоял капитан Немо. Я не узнал его. Лицо его исказилось. Глаза горели мрачным огнем, брови сдвинулись. Полуоткрытый рот обнажил зубы. Его напряженная поза, сжатые кулаки, втянутая в плечи голова – все дышало бешеной ненавистью. Он не шевельнулся. Трубка валялась на полу.

Чем вызвал я его гнев? Не вообразил ли он, что я раскрыл какую-то тайну, которую не положено было знать пленнику «Наутилуса»?

Нет! Не на меня был обращен его гнев! Он даже не взглянул на меня. Взор его был прикован к горизонту.

Наконец капитан Немо овладел собой. Его лицо обрело обычное холодное выражение. Он обратился к своему помощнику на незнакомом языке. Сказав ему несколько слов, капитан заговорил со мной.

– Господин Аронакс, – сказал он повелительным тоном, – вы обязаны выполнить условие, которым вы связаны со мной.

– В чем дело, капитан?

– Вы и ваши спутники обязаны побыть взаперти, покуда я не сочту возможным освободить вас из заключения.

– Здесь вы хозяин, – отвечал я, пристально глядя на него. – Но разрешите задать вам один вопрос?

– Ни единого, сударь!

Спорить было бесполезно. Приходилось подчиниться.

Я вошел в каюту, отведенную Неду Ленду и Конселю, и объявил им волю капитана. Предоставляю вам судить, какое впечатление произвел на канадца этот приказ! Впрочем, рассуждать не было времени. Четыре матроса ожидали у двери. Нас отвели в ту же самую каюту, в которой мы были заключены в первый день нашего пребывания на «Наутилусе».

Нед Ленд пытался протестовать. Но в ответ захлопнулась дверь.

– Не угодно ли господину профессору объяснить, что все это означает? – спросил Консель.

Я рассказал о всем случившемся. Они были так же удивлены, как и я, и терялись