Александр III и его время

По поручению Толстого с конца 1885 г. Пазухин приступил к разработке проекта «модернизации» реформ местного управления. В марте 1886 г. проект был готов. Он предусматривал создание института земских начальников и реформу земства. Назначаемый верховной властью земский начальник в уезде должен был соединить в своём лице и судебную, и административную власть. Предлагалась новая система выборов в земские учреждения, вместо управы — исполнительный орган, присутствие по земским делам, составленное из местной администрации с участием двух членов от земства. Проект Пазухина был одобрен Толстым, но потерпел фиаско на совещании 2 апреля 1886 г., куда были приглашены Победоносцев, Островский и новый министр юстиции Н. А. Манасеин. Работа над проектом была продолжена. При Министерстве внутренних дел для рассмотрения положений проекта создали Особое совещание из 10 человек под руководством товарища министра князя К. Д. Гагарина, хотя основную роль в нём играл А. Д. Пазухин. В состав совещания вошли губернаторы: владимирский — И. М. Судиенко, вятский — А. Ф. Анисьин, костромской — В. В. Калачев, симбирский — Н. П. Долгово-Сабуров, а также губернские предводители дворянства: псковский — А. Е. Зарин, саратовский — П. А. Кривский, тамбовский — Г. В. Кондоиди и харьковский — А. Р. Шидловский.

Обсудив проект Пазухина на 17 своих заседаниях в сентябре — ноябре 1886 г., совещание внесло в этот документ лишь незначительные изменения.

18 декабря Толстой представил Александру III всеподданнейший доклад, в котором изложил программу пересмотра реформ, принятых в царствование Александра II. Программа включала 6 пунктов: 1) предусматривалось создание административных органов управления крестьянскими делами; 2) сводилась к минимуму роль общественного самоуправления в земских и городских учреждениях; 3) усиливалась власть министра внутренних дел «по надзору за земскими, городскими и крестьянскими учреждениями»; 4) ограничивалось выборное начало «при замещении должностей по местному управлению» и заменялось «системою правительственного назначения»; 5) дворянству предоставлялось большее участие в делах местного управления; 6) дела по маловажным поступкам передавались «от судебных установлений» в ведение учреждений, «находящихся в непосредственной связи с административной властью» (129, с. 369—370).

Ознакомившись с проектом реформ, Александр III одобрил его, после чего документ в начале февраля 1887 г. поступил в Государственный совет. Кроме того, проект был разослан для заключения в ряд министерств и ведомств. Наиболее серьёзные возражения в отзывах изложили Манасеин и Каханов.

Поскольку проект реформы вызвал неприятие со стороны некоторых влиятельных трезвомыслящих лиц, необходимо было достигнуть предварительного соглашения хотя бы между наиболее заинтересованными ведомствами. Для этого в течение 1888 г. состоялось несколько так называемых «согласительных» совещаний. Однако и они не привели к желаемому результату. В то же время в Государственный совет продолжали поступать отзывы с довольно резкой критикой предполагаемых реформ. Председатель Департамента законов барон А. П. Николаи, говоря о судебнополицейских функциях земских начальников, отмечал: «Весьма нетрудно будет внушить крестьянину, что новое учреждение есть не что иное, как косвенное восстановление вотчинной полиции, что крестьянское население вновь отдаётся в полную власть помещиков, которые стремятся к восстановлению крепостного права» (129, с. 387).

Член Государственного совета, статс-секретарь Б. П. Мансуров считал, что реформа местного управления должна быть направлена на усиление как полицейских, так и судебных органов, а не на создание какого-то промежуточного института, объединявшего и те и другие функции.

Министр императорского двора граф И. И. Воронцов-Дашков писал, что при осуществлении «представленного проекта ещё более увеличится многоначалие учреждением в уезде взамен одного коллегиального крестьянского присутствия нескольких самостоятельных, обладающих обширной властью и никому не подчиняющихся, кроме губернатора, земских начальников» (там же, с. 389).

В целом следует отметить, осенью 1888 г. накануне обсуждения в Государственном совете, большинство его членов было настроено отрицательно к проекту Толстого. На заседаниях 3, 10 и 17 декабря в Соединённых департаментах (законов, государственной экономии, духовных и гражданских дел) на первый план вышел вопрос, связанный с введением института земских начальников.

16 января 1889 г. состоялось обсуждение этого вопроса в Общем собрании Государственного совета. За предложение Толстого проголосовало 13 членов совета, против — 39. На выписку, представленную на утверждение, Александр III наложил следующую резолюцию: «Соглашаясь с мнением 13 членов, желаю, чтобы мировые судьи в уездах были упразднены для того, чтобы обеспечить нужное количество надёжных земских начальников в уезде и облегчить уезду тяжесть платежей. Часть дел мировых судей может перейти к земским начальникам и в волостные суды, а меньшая часть, более важные дела, могли бы отойти к окружным судам. Во всяком случае непременно желаю, чтобы эти изменения не помешали окончательному рассмотрению проекта до летних вакаций» (там же, с. 395).

Передача земским начальникам судебных функций означала игнорирование принципа отделения судебной власти от административной, провозглашённого Судебными уставами 1864 г.

1. ЗАКОН О ЗЕМСКИХ НАЧАЛЬНИКАХ 12 ИЮЛЯ 1889 г.

12 июля 1889 г. Александр III утвердил проект закона, в соответствии с которым было введено «Положение о земских участковых начальниках».

Оно не распространялось на Королевство Польское, Правобережную Украину, Белоруссию, Литву, Прибалтику, Кавказ, Сибирь, т. е. на те районы, где либо вовсе отсутствовало помещичье землевладение, либо представителем его являлось дворянство нерусской национальности (см. ПСЗ, 3 собр., т. IX, № 6196).

В 40 губерниях, в которых действовало это «Положение», создавались 2200 земских участков (примерно по 4—5 на уезд) во главе с земскими начальниками. Эти лица, наделённые особыми полномочиями, должны были заменить мировых посредников, уездные по крестьянским делам присутствия и мировой суд. Мировой суд сохранялся только в Петербурге, Москве и Одессе.

Земский начальник назначался из местных потомственных дворян в возрасте не менее 25 лет министром внутренних дел по представлению губернатора и губернского предводителя дворянства.

Он должен был обладать определённым имущественным цензом (свыше 200 десятин земли или другим недвижимым имуществом на 7500 руб.), иметь высшее образование, трёхлетний стаж службы в должности мирового посредника, мирового судьи, или члена губернского по крестьянским делам присутствия.

В случае недостатка лиц с указанными данными земскими начальниками могли назначаться личные дворяне со средним и даже начальным образованием, состоявшие в военных или гражданских чинах, независимо от стажа службы. При этом имущественный ценз для них повышался вдвое. В особых случаях, в обход указанных условий, министр внутренних дел мог назначить земским начальником любого из местных дворян.

Для деревни земский начальник был полновластным распорядителем: и администратором, и судьёй. От него зависела вся деятельность крестьянского самоуправления. Он мог внести на рассмотрение схода любой вопрос и приостановить любое решение схода. Волостной мировой суд, ранее не зависимый от администрации упразднялся. Его права перешли к земскому начальнику. Судьи, как и другие должностные лица волости, назначались земским начальником из предложенных обществом кандидатов. Приговоры судей могли быть им приостановлены, а сами судьи отстранены. Самым тягостным экономически, юридически и морально было для крестьянства право земского начальника налагать штрафы до 6 рублей и подвергать аресту до 3 дней (должностных лиц крестьянского самоуправления — до 5 рублей и 7 дней). Пользуясь этим правом, земские начальники под угрозой штрафов злоупотребляли своей властью. «Для них власть, — как писал А. Ф. Кони, — обращается в сладкий напиток, который быстро причиняет вредное для службы опьянение» (160, т. 3, с. 378). Они подвергали порке крестьян без различия должности, возраста и пола. Заставляли эту «подлую чернь» работать на себя, арестовывали участников схода, голосовавших в неугодном для них направлении, бранью и угрозами унижали человеческое достоинство крестьян, глумились над ними. Фактически существовала полная бесконтрольность действий земских начальников. Среди их «методов управления» деревней процветали взяточничество, воровство вымогательство, кулачные расправы. Вначале 1890-х гг. в России широкую известность приобрело дело земского начальника Протопопова. Преступления совершались им в сентябре 1890 г. в Харьковском уезде. Протопопову вменялись в вину угроза «бить морды городовым, если они не будут отдавать ему честь», угроза сельскому сходу «перебить половину собравшихся», заявление, что «жалобы будут на морде, а прошение на задней части тела», а также нанесение побоев трём крестьянам и производство незаконных арестов (там же, с. 377—393, 507). Всё это Протопопов успел натворить за 19 дней пребывания в своей должности. Можно представить, сколько бы злодеяний принесло это должное лицо, если бы оно не было вовремя отстранено от службы! В романе «Жизнь Клима Самгина» М. Горький упоминает о земском начальнике Бронском, который «штрафует мужиков на полтинник, если они не снимают шапок перед его лошадью, когда конюх ведёт её купать». Как это не странно, но аналогичных помпадуров было немало в реальной жизни.