Классное чтение: от горухщи до Гоголя

В 1840 году Жуковский неожиданно делает предложение дочери своего давнего знакомого, немецкого художника Рейтерна. В следующем году состоялось венчание. Жуковскому было пятьдесят восемь лет, невесте, Елизавете Рейтерн, – девятнадцать. В семье родилось двое детей, но счастье продолжалось недолго. То жену, то самого Жуковского преследуют болезни, но главное, вероятно, в другом: характер Жуковского (и в этом смысле он принципиально отличался от «эпикурейца» Державина) не позволял насладиться этим мгновением.Жуковский всегда считал себя недостойным созданного им же идеала, строго судил себя и с тревогой вглядывался в будущее.

«Когда смотрю на свое прошедшее, ничего утешительного не представляется моему сердцу. Одно только в нем вижу, Твою спасительную руку, которая отвела меня от бедствий земных и провела меня до настоящей минуты, предохранив меня от бедствий внешних, – обращает он свою исповедь к Богу. – Но что я сделал сам? На дороге жизни я не собрал истинного сокровища для неба: душа моя без веры, без любви и без надежды; и при этом бедствии нет в ней той скорби, которая должна была бы наполнять ее и возбуждать к покаянию. Окаменелость и рассеяние мною владеют. Воля моя бессильна. ‹...› Мое настоящее подобно моему прошедшему» (Дневник, март 1846 года).

29 сентября (11 октября) 1849 года он пишет П. A. Плетневу: «Теперь я опять на неопределенное время должен отложить свидание с отечеством и с вами, добрые друзья мои; велит ли Бог вам меня увидеть? Думал ли я, покидая Россию для своей женитьбы, что не прежде возвращусь в нее, как через десять лет? И дозволит ли Бог возвратиться?»

Бог не дозволил. Поэт умер в Баден-Бадене 12 (24) апреля 1852 года. Но похоронили его все-таки на родине, в Александро-Невской лавре, рядом с Карамзиным. Собеседник Александра I и воспитатель Александра II, главный русский сентименталист и похожий на сентименталиста романтик, литературные соседи оказались соседями и после смерти.

Стихи: поэзия чувства и сердечного воображения

Современники считали Жуковского основоположником русского романтизма, автором, который в переводах и оригинальных сочинениях утвердил на русской почве жанр баллады, а также предложил образцы романтической элегии. Но это был ранний, только что рождающийся романтизм, еще очень зависимый от сентиментализма (поэтому его иногда называют предромантизмом).

«Жуковский внес романтический элемент в русскую поэзию: вот его великое дело, его великий подвиг, который так несправедливо нашими аристархами ‹критиками› был приписываем Пушкину, – утверждал Белинский. – Но Жуковский, нисколько не зависимый от предшествовавших ему поэтов в своем самобытном деле введения романтизма в русскую поэзию, не мог не зависеть от них в других отношениях: на него не могла не действовать крепость и полетистость поэзии Державина, и ему не могла не помочь реформа в языке, совершенная Карамзиным. ‹...› Но связь Карамзина и его школы ‹...› с Жуковским заключается не в одном языке: пробудив и воспитав в молодом и потому еще грубом обществе чувствительность как ощущение (sensation), Карамзин, через это самое, приготовил это общество к чувству (sentiment), которое пробудил и воспитал в нем Жуковский» («Стихотворения Баратынского», 1840).

Более подробно различие между двумя близкими понятиями Белинский пояснил в другой статье: «Чувство и чувствительность – не одно и то же: можно быть чувствительным, не имея чувства; но нельзя не быть чувствительным, будучи человеком с чувством. Чувствительность ниже чувства, потому что она более зависит от организации, тогда как чувство более относится к духу. Чувствительность, раздражительная, нежная, слезливая, приторная, есть признак или слабой и мелкой, или рассеянной натуры: такая чувствительность очень хорошо выражается словом „сентиментальность"» («Русская литература в 1841 году»).

Оригинальную формулу поэзии Жуковского предложил знаменитый филолог А. Н. Веселовский. Свою книгу о поэте он назвал: «Жуковский. Поэзия чувства и сердечного воображения». Понятие чувствоопределяет общий пафос Жуковского-романтика. Сердечное воображениепредставляет индивидуальную версию романтизма Жуковского, тесно связанную с искусством сентиментализма.

Для Жуковского важна как общая установка романтизма на изображение внутреннего мира человека, жизни души, так и более конкретные романтические принципы и мотивы: двоемириеи стремление из этого мира в другой – лучший, идеальный; присутствующие в этом мире таинственность,непостижимость; более глубокий, чем в карамзинской поэтике, психологизм,связанный не с простым называнием чувства, а с его противоречивым изображением.Но все эти принципы имеют в поэзии Жуковского не отчетливый и резкий, а мягкий, размытый характер.

Позднейший романтизм (К. Ф. Рылеева, раннего Пушкина, Лермонтова) – романтизм мятежный, вызывающий, бунтарский, провоцирующий. Романтизм Жуковского – примиряющий, меланхолический, смиренный.

Манифестом Жуковского-поэта считается стихотворение «Невыразимое» (1819), имеющее авторский подзаголовок «отрывок». Его композиция строится на цепочке риторических вопросах и ответов, представляющих, по сути, вариацию тех же вопросов.

«Что наш язык земной перед дивною природой?» – спрашивает поэт в начале стихотворения.

«Но льзя ли в мертвое живое передать? / Кто мог создание в словах пересоздать? / Невыразимое подвластно ль выраженью?…» – продолжается это вопрошание через несколько стихов.

Ответ на заданный вопрос дается сразу же:

Хотим прекрасное в полете удержать,

Ненареченному хотим названье дать –

И обессиленно безмолвствует искусство!

Однако сразу возникает парадокс: на этом безапелляционном восклицании стихотворение не оканчивается, а в сущности, лишь начинается. Поэт сразу же рисует пейзаж, пытаясь прекрасное в полете удержать, дать название ненареченному, передать жиаое(природу) «мертвыми» словами.

Что видимо очам – сей пламень облаков,

По небу тихому летящих,

Сие дрожанье вод блестящих,

Сии картины берегов

В пожаре пышного заката –

Сии столь яркие черты –

Легко их ловит мысль крылата,

И есть слова для их блестящей красоты.

Оказывается, мир природы допускает претворение в слове. Слов нет для другого, для передачи того, «что слито с сей блестящей красотой»: смутных чувств воспринимающего этот пейзаж субъекта, его воспоминаний о прошлом, его стремления к далекому будущему, наконец, его ощущения Бога, «присутствия Создателя в созданье».

Перечисление этих предметов истинно невыразимого увенчивается последним риторическим вопросом и эффектным афоризмом:

Какой для них язык?… Горе душа летит,

Всё необъятное в единый вздох теснится,

И лишь молчание приятно говорит.

Однако в романтической лирике, в том числе и у Жуковского, этот отрицательный ответ представляет не последней точкой, а трудной задачей.

Невыразимое– одна из лирических тем, постоянный поэтический мотив. После Жуковского похожие лирические сентенции мы встретим у Ф. И. Тютчева и А. А. Фета.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?